Фронт без линии фронта

Москву было направлено тщательно проверенное донесение.

"Японское правительство решило не выступать против СССР".

Конец сентября 1941 года. "Советский Дальний Восток можно считать

гарантированным от нападения Японии".

В понедельник, 6 октября 1941 года на страницах "Франкфуртер цейтунг" в

последний раз появляется инициал "S".

Осталась неотправленной телеграмма в Москву:

"Наша миссия в Японии выполнена. Войны между Японией и СССР удалось

избежать. Верните нас в Москву или направьте в Германию".

Его арестовали 18 октября 1941 года в доме на Нагасаки-мати, 30.

Полицейские не могли не поразиться обилию книг -- тысяча томов! -- которые

они увидели в квартире Зорге. На столике у кровати лежал томик стихов

японского поэта XVI века Ранрана.

Арест Зорге и его помощников расценивался японской контрразведкой как

самая большая удача. Тридцать два сотрудника тайной полиции получили высшие

ордена.

В германском посольстве это событие произвело эффект разорвавшейся

бомбы. Эйген Отт и полковник Мейзингер постарались преуменьшить свою роль в

отношениях с советским разведчиком. Чтобы как-то объяснить неслыханный

просчет всех, кто был в ответе за это, принялись сочинять о Рихарде Зорге

разные небылицы. Так появились легенды о Зорге-сверхчеловеке...

Следствие затянулось на несколько лет. Не так-то просто было осудить

этих людей! Все совершилось бы гораздо скорее, если бы речь шла об

обыкновенном "шпионе" и обычном "шпионаже". А обвиняемый, стоящий перед

судьями, спокойно утверждал, что в его действиях не было ничего, что

противоречило бы человеческой этике и человеческим законам. Вот что он

говорил:

-- Я не применял никаких действий, которые могли бы быть наказуемы. Я

никогда не прибегал к угрозам или насилию.

Я и моя группа прибыли в Японию вовсе не как враги Японии. К нам никак

не относится тот смысл, который вкладывается в обычное понятие "шпион".

Лица, ставшие шпионами таких стран, как Англия или Соединенные Штаты,

выискивают слабые места Японии с точки зрения политики, экономики или

военного дела и направляют против них удары. Мы же, собирая информацию в

Японии, исходили отнюдь не из таких замыслов... Центр инструктировал нас в

том смысле, что мы своей деятельностью должны отвести возможность войны

между Японией и СССР. И я, находясь в Японии и посвятив себя

разведывательной деятельности, с начала и до конца твердо придерживался

этого указания.

Конечно, я вовсе не думаю, что мирные отношения между Японией и СССР

были сохранены на долгие годы только благодаря деятельности нашей группы, но

остается фактом, что она способствовала этому.

Он продолжал утверждать это и после того, как суд приговорил Рихарда

Зорге и Ходзуми Одзаки к смертной казни. Остальные члены группы были

осуждены на разные сроки тюремного заключения.

Однако выйти на волю удалось только Клаузену. После поражения Японии

его освободили американские оккупационные власти.

Когда был вынесен приговор, дни Мияги были уже сочтены: в тюрьме он

предпринял попытку самоубийства, остальное довершили палачи, особенно рьяно

пытавшие раненого...

Ненамного пережил товарища Бранко Вукелич. Его бросили в один из самых

страшных японских концлагерей на острове Кокандо. Впоследствии сотрудники

разведывательного отделения штаба Макартура, изучавшие японские архивы,

писали, что Вукелич "проявил в заключении наибольшую храбрость, потому что,

как явствует из заметок прокурора, последний не мог добиться от этого

разведчика никакой информации... Он был тверд и потому подвергся страшным

мучениям..." Скончался Вукелич в том же концентрационном лагере. Когда он

умер, он весил тридцать два килограмма.

Одзаки, как и Зорге, был заключен в камеру смертников. Его последние

письма из тюрьмы Сугамо -- один из самых замечательных человеческих

документов нашего века.

"Ведь если вдуматься, -- писал Одзаки незадолго до казни, -- я

счастливый человек. Всегда и повсюду я сталкивался с проявлениями людской

любви. Оглядываясь на прожитую жизнь, я думаю: ее освещала любовь, которая

была, как звезды, что сияют сейчас над землей, и дружба, сверкавшая среди

них звездой первой величины".

Как прекрасно выражено здесь мироощущение людей, сохранивших в условиях

жестокого подполья нравственное здоровье и духовную высоту, людей,

испытавших личное счастье, способных и перед казнью думать о звездах, людей,

чья дружба подобна звезде первой величины!

Второй приговоренный к смерти тоже потребовал в камеру бумагу. Все, кто

писал о Зорге, цитировали его "мемуары". В них не было ни намека на

покаяние, автор не выдавал никаких секретов, не известных тайной полиции

Японии; зато в суховатой манере, последовательно и беспристрастно

рассказывал свою жизнь. Все -- и враги, и в первую очередь друзья -- должны

были знать, что Рихард Зорге умер коммунистом.

...7 ноября 1944 года. В этот день Советская страна отмечала 27-ю