Фронт без линии фронта

Возможно, ты теперь уже крупный директор, который наймет меня к себе на

фабрику в крайнем случае мальчиком-рассыльным? Ну, ладно, уже там посмотрим.

Будь здорова, дорогая Катя, самые наилучшие сердечные пожелания.

Не забывай меня, мне ведь и без того достаточно грустно.

Целую крепко и жму руку -- твой И.

Вскоре после отъезда мужа Екатерина Александровна переехала в

просторную комнату на четвертом этаже большого дома. Она перевезла туда вещи

Рихарда, его

книги. Книг было много, только немецкие издания заняли целый шкаф.

Зорге не знал, что никогда не увидит своей новой московской квартиры.

"Очень часто я стараюсь представить ее себе, -- писал он из своего

далека, -- но у меня это плохо получается".

Он мечтал о доме и по-прежнему ободрял жену надеждой на скорую встречу.

К маленькой посылке, переданной Екатерине Александровне однажды, была

приложена записка от людей, которые привезли вещи, ко не могли с ней

встретиться: "Товарищ Катя!.. Автоматический карандаш сохраните для мужа".

На заводе Катю любили. В ту пору к ней в бригаду привели девчонку,

сироту, совсем юную, приехавшую из глухой вятской деревни. Екатерине

Александровне понравилось, что робкая, не умеющая ни читать, ни писать

Марфуша однако же не усидела в няньках и уговорила свою хозяйку-художницу

отвести ее в цех.

Катя сама взялась за новенькую. Обучила ее работать на сложных

аппаратах и поселила у себя, на Софийской набережной.

В первое же утро Марфуша хотела подмести пол. Екатерина Александровна

не позволила, прибрала в комнате сама и впредь запретила: "Садись-ка, милая,

за тетради..." Учительница она была строгая, и Марфуша от букв довольно

быстро перешла к слогам. А когда ученица овладела четырьмя правилами

арифметики, Катя но радостях сделала ей подарок: в доме был большой

полосатый плюшевый тигр, заграничная безделица. Марфуше игрушка нравилась.

Однажды, проснувшись, она обнаружила тигра у себя под одеялом, ленточкой к

нему был привязан отрез на платье и конфеты. Катя радовалась не меньше

Марфуши.

Вечерами они ходили в кино на Пятницкой. На обратном пути Екатерина

Александровна заставляла Марфушу пересказывать картину и объясняла

непонятные места. По воскресеньям ездили купаться в Серебряный бор...

Видимо, рядом с наивной, румяной девчонкой Екатерина Александровна сама

чувствовала себя моложе, счастливее. Она от души хохотала, когда, опустив в

металлический ящик монету и услышав ответ автоматического "точного времени",

вежливая Марфуша непременно отвечала: "Спасибо". В один из первых своих дней

на Софийской набережной девушка увидела в окно Кремль и замерла: "Такой

большой! И в год, чай, не обойдешь..." Катя решительно взяла с вешалки

пальто: "Идем!" И они несколько раз обошли вокруг знаменитой стены.

Родные Екатерины Александровны жили в Петрозаводске, и она, выросшая в

большой и дружной семье, где было два брата и три сестры, очень скучала по

ним. Один из братьев погиб во время финской войны, и Екатерина Александровна

тяжело переживала утрату. Марфуша, как могла, ее утешала.

Ночами Катя читала, а утром они, опаздывая на работу, бежали через мост

к трамваю, иногда хватали такси. В машине Екатерина Александровна заставляла

Марфушу есть печенье или бутерброд и... поедом ела себя, говоря, что не

станет больше так поздно читать. Но вечером брала книгу и вновь читала до

утра...

-- Она сделала меня человеком, -- говорила нам впоследствии Марфуша.

Марфа Ивановна Лежнина-Соколова. -- И специальность помогла приобрести и к

книгам пристрастила на всю жизнь. Всю душу мне отдавала...

Рихарда Зорге Марфа Ивановна не знала. Но помнит, как несколько раз его

ждали. Однажды в доме накануне Первого мая гостила Катина сестра Муся, и они

с Марфушей даже ушли ночевать к подруге: Екатерина Александровна была

почему-то уверена, что на праздники прилетит муж...

Он не приехал, не приезжал больше.

-- Нам не довелось лично познакомиться с мужем старшей сестры, --

вспоминает Мария Александровна Максимова, работающая в Госплане Карельской

АССР,-- но мне всегда казалось, что мы хорошо его знаем. Катя говорила, что

он -- ученый, специалист по Востоку. Она считала мужа настоящим человеком,

выдающимся революционером. Мы знали и о том, что он находится на трудной и

опасной работе. Между прочим, однажды Рихард рассказал ей о неприятных

минутах: проснувшись как-то в гостинице в чужом городе, он вдруг забыл, на

каком языке должен говорить. Тут же, конечно, вспомнил, но осталась досада

на себя: нервы сдают. Вообще-то, по словам сестры, он был очень спокойным,

собранным, уравновешенным человеком. Перед отъездом Катя зашивала ему под

подкладку большую пачку денег. "Вот какие большие деньги тебе

доверяют",--заметила она. "Мне доверяют гораздо больше, чем деньги", --

улыбнувшись, не без гордости сказал Рихард. Катя никогда не сетовала на

одиночество и ни на что не жаловалась.

Сестры бережно хранят оставшиеся им от Екатерины Александровны вещи,