Франц Кафка не желает умирать

– Речь в нем идет об одном человеке…

– Как его зовут?

– Йозеф…

– Ха, ты просто прелесть! Йозеф, он же Иосиф, это имя носит наш самый прославленный руководитель… Значит, Йозеф… А фамилия?

– У него нет фамилии.

– Что значит нет фамилии? Раз так, должен быть матрикулярный номер!

– Нет, только первая буква фамилии, К.

– Продолжай!

– Однажды утром…

– Утром, говоришь?

– Йозефа К. арестовывают…

– Вот это я понимаю, вот это начало! Самое что ни на есть изумительное и победоносное, о каком можно только мечтать! И за что же его взяли?

– Как вам сказать…

Она в нерешительности запнулась.

– Давай я тебе помогу, – предложил Юрий, – подброшу пару вариантиков: твоего Йозефа К. арестовали за предательство партии, или… потому, что его идеалы стали расходиться с социалистической доктриной, или… за отказ донести на друга, предавшего наше общее дело? Говори!

– Он не знает, за что оказался под арестом.

– Нет, вы только посмотрите, он, видите ли, не знает!

– И поначалу думает, что это чья-то шутка.

На эти слова Юрий не прореагировал. Такое вполне могло быть, вон сколько обвиняемых поначалу тоже не воспринимали допрос всерьез. И смотрели на него с надменных высот своего профессорского или писательского звания. Но по понятным причинам совсем недолго. Как только на них градом сыпались удары, тут же понимали, что шутить с ними здесь никто не будет.

– Затем, – продолжала она с таким видом, будто решила в полной мере сотрудничать со следствием, – Йозеф К. полагает, что его задержали по ошибке и даже намеревается обратиться к своему другу-прокурору.

– Кто бы сомневался! – с ободряющей улыбкой прокомментировал Юрий.

Сколько раз ему приходилось слышать, как обвиняемый грозился обратиться за заступничеством к третьим лицам. Вы должны позвонить такому-то, а такой-то подтвердит, что все обвинения – ложь… В такие минуты его охватывало желание ответить, что первый уже и так допрошен, а второй теперь далече, по всей видимости, где-нибудь в Сибири. Обвиняемые на это реагировали с некоторой задержкой, будто жили в мире, которым по-прежнему правили старые, нерушимые законы. Иногда ему хотелось схватить их за плечи, хорошенько встряхнуть и закричать: «Слушай, товарищ, в конце-то концов! Ты что, не видишь: правила изменились! И заступников у тебя больше нет! Ты один на всем белом свете. Одинокий, виновный в преступлении, пропащий!»

– И где же допрашивают этого М. К.? – задал он свой следующий вопрос.

– В городском предместье, – ответила она.

– В предместье? А какого города?

– Конкретных сведений на этот счет в романе нет. Город может быть какой угодно.

– Даже Москва?

– Даже Москва.

– Нет, ты давай говори точнее, где ему предъявляют обвинение?

– В романе говорится: «В огромном здании с невероятно длинным фасадом, в которое ведет исполинских размеров дверь».

«Смотри-ка, Лубянку описывает», – подумалось Юрию.

– Первое столкновение с правосудием проходит в большом зале, битком набитом зрителями.

– Ага, значит, процесс был публичный, так? – обронил он и тут же пожалел, что позволил себе намек на неуместный энтузиазм. – И когда же твой Кафка написал такое произведение?

– В 1914 году.

Первым делом Юрию в голову пришло одно-единственное слово: пророк! Но произносить его вслух он не стал и оставил при себе, опасаясь, как бы его реакцию не истолковал в неверном свете главный дознаватель Катаев.

– Скажи-ка мне, Дора, – спросил он, вдруг чувствуя, как что-то шевельнулось в душе, – каков был истинный характер отношений, связывавших тебя с автором этого романа? Ты его любила?

Лицо молодой женщины погрустнело. Она посмотрела на Юрия своими огромными, прекрасными глазами, в плену очарования которых он даже как-то дрогнул, и ответила голосом, преисполненным мучительной тоски:

– Я любила его так, как никто никакого другого мужчину на свете. Даже больше, чем вообще могла.

Они немного помолчали, потом он решительно бросил:

– Хватит сантиментов! Ты не рассказала, мне чем этот К. в романе зарабатывал на жизнь!

– Он был банковским клерком, – ответила Дора.

– Ага, агент капитала! Можно было сразу биться об заклад! И как же он ведет себя в суде?

– На допросах поначалу упорствует…

– Так поступают все обвиняемые. А у этого К. есть адвокат, чтобы его защищать?

– Да, по совету дяди он обратился за помощью к некоему мэтру Гульду.

– Вот насчет адвоката, это уже не очень реалистично! – внес поправку Юрий.

Затем подошел к умывальнику, вымыл руки, побрызгал водой на лицо и снова сел напротив обвиняемой. После чего задал вопрос, в высшей степени интриговавший его во всей этой истории: как Йозеф К., ее главный герой, реагировал на обрушившиеся на него удары судьбы.

– Поначалу, – ответила Дора, – Йозеф воспринимает обвинение как нечто далекое и не имеющее к нему отношения. Пытается жить прежней жизнью и работать, будто над ним вовсе не нависла страшная угроза. Даже бросает судебной власти вызов. С одной стороны, не подчиняется, но с другой – безропотно принимает свою судьбу. Знает о своей полной невиновности, но все равно доискивается до истоков вины.

– Великолепно! – в восторге воскликнул Юрий.