Фрай Уэнсли – борец с нечистью

И в этот самый момент ему надобно было увидеться с Айвом, как единственным помнящим представителем древности. Артхун упоминал о пещере, где обитает или спит лесной страж, но кентавр не знает расположение пещеры, она появляется только в полнолуние, будто открывает проход в иной мир, а сам призрачный житель редко оттуда показывается, но он же сумел говорить с экзорцистом, значит и Фрай сможет с ним заговорить, надобно только понять это существо, которое неторопливо растягивает каждую букву, каждый слог. Артхун неожиданно схватил человека за руку и повлек за собой, Фрай не ожидал от мирного и немного апатичного кентавра такой скорости, точно за ними гналась свора собак. Деревья расступались перед стражем ключа, экзорцист мог поспорить, что они даже склоняли свои ветви перед важной персоной. Ведь недаром же он назвал их своей стражей. Их почерневшие стволы, которые особенно казались мрачными в зимнее время, переставали быть корягами и превращались в стройные ряды. Фрай невольно оглядывался на могущественных стражников, но и под ноги смотрел, чтобы не один сук ему не мешал.

ГЛАВА 9. Последняя битва со Скарабеем

Но их путешествие скоро закончилось. Кентавр остановился, и пастор смог передохнуть от быстрого бега, он схватился за живот, не в силах выровнять дыхание, в боку нещадно болело, да и все тело подрагивало от конвульсий и напряжения. Артхун смотрел на человека, поскольку вообще не чувствовал усталости:

— Прости человек, я слишком поторопил тебя, но в том была надобность, — он отошел в сторонку, освобождая пастору обзор, Фрай как раз смог выровняться и замер на месте.

Вокруг была мертвая земля, будто сожженная дотла, только она вся пропиталась липкой кровью, и в воздухе летал тяжелый запах разложения. Фрай прикрыл нос, чтобы стерпеть приступ тошноты, он пытался совладать с собой, но только заметил, как грунт кишит разными насекомыми, что ворочаются у его ног, чуть не лишился чувств. Действительно здесь все напоминало о смерти, и даже эти жуки больше походили на ползающие панцири, нежели на живых существ.

— Ты видишь, что надобно изловить этого монстра, пока здоровые земли не покрылись гнилью, пока не умерли живые деревья и насекомые. Человек, помоги мне остановить зло, которое пытается захватить мой лес, — Артхун поклонился Фраю.

— И как давно эта напасть вас одолевает?

— Недавно, но с каждым заходом луны оно разрастается, словно паразит. Я ограждаю его дозорными деревьями, они корнями удерживают этих насекомых, но те множатся.

Пастор осторожно ступал по копошащемуся ковру опасных насекомых, брезгуя, когда они хрустели под его дорожными сапогами. Ему надобно было увидеть самого Скарабея или скелет бывшего епископа, еще не развалившийся под действием магии. Артхун не стал сопровождать экзорциста, он ускакал прочь в свою рощу. Но Фрай не обижался на этого кентавра, ему было намного тяжелее сносить путешествие по мертвым землям, чем пастору, который будто родился с врожденным даром.

Мертвая земля встретила Фрая давящей на сознание тишиной: ни единый отголосок птиц, шуршание ветра — все будто застыло в этом краю, в червивой язве, которая поражает природу и ее обитателей. Пастор прошел еще несколько шагов, каждый раз вздрагивая от хруста мертвых черепков. Он не мог отделаться от гадкого чувства, что преследовало по пятам, но еще больше им владел страх, поскольку он не ведает, где его поджидает ловушка или Скарабей собственной персоной. Тут бы не помешало дядюшкино чутье или способности Геродота, но ныне Фрай один и должен решиться на отчаянный шаг — схватиться с сильным чудовищем. Как и прежде перед ним стоит выбор — жизнь или смерть, и кто поможет вырваться из смертельного плена, коли судьба сыграет злую шутку.

Мертвые останки деревьев лежали выкорчеванными из земли. Их скрывал кишащий ковер и стоило немалого труда раскидать в разные стороны этих ползущих гадов, чтобы опереться об корягу. Фрай устал всегда быть начеку, это место втянуло пастора, словно трясина, и не хотело отпускать: живые границы отступили назад, будто их и не было вовсе. Пастор пошел вперед, рассекая однотонный пейзаж, будто затерянная лодка в море.