Fox in the Screen (СИ)

Она стояла у стены, прячась от солнца, пока ее отряд устроил пятиминутную передышку. День нынче выдался очень жарким, поэтому Окита решил не гонять парней лишний раз. Авторитет авторитетом, но его легко потерять, если будешь жесток к своим людям. Кстати, о жестокости. Судьба очень любила показывать своенравный характер, особенно по отношению к Сакуре. И тут ее волею мечница попала не куда-нибудь, а в первое подразделение. Ей уже смутно начинало казаться, что Окита обо всем догадывается, и только рад будет такой возможности — понаблюдать, а затем подтвердить или опровергнуть свои догадки. Сакуре рассказали, что произошло тогда в таверне, и кто оттаскивал ее от Харады. Холодный под выступал при мысли, что она, та, которую не мог поймать ни один лучший сыщик при дворе какого-нибудь вельможи, та, которая от смерти спрятаться сумела, так глупо попадется. Подставила себя под удар. А из-за чего? Из-за глупости своей, да ревнивца, который своим опытным глазом не в состоянии девку от парня отличить.

В первое подразделение, так в первое подразделение. Судьба в лице Хидзикаты из двух зол меньшее выбрала, не отправила нести службу под началом Харады. Сакура не особо хотела мозолить самураю глаза, коли до него ничего не доходит. Саноске, конечно, этот факт принял и значительно смягчился, но черная кошка, что пробежала между ними когда-то, периодически давала о себе знать, высовывая из-за угла точеную мордочку. Шинпачи говорил, что надо вместе выпить. Не так, как в таверне, конечно, а в дружеской обстановке, за дружескими беседами. Тогда все разом пройдет. Так подбадривал Сакуру Нагакура. Вот к кому бы в отряд она согласилась пойти без внутренних пререканий. Бесшабашный, но славный самурай ей нравился, как и тот командир-огонек Тодо Хейске. Сакура знала, что их троица вместе с Харадой не разлей вода. И что самурай, чьи волосы объял багровый огонь равно также, как и душу с сердцем, такой же, как и эти двое. А как он к женщинам относится. Не только к прекрасной Саяре, но и к другим. Как уважает своих товарищей. Это дорогого стоит.

Знал бы он, что Сакурай на самом деле девка переодетая, сразу бы понял, что на Саяру никто не претендует. Да, постоянные тренировки и вечная дорога пообтесали девичье тело, сняли с него ту плавность линий, изысканность форм, оставили только какую-никакую, но грудь, которую Сакура старательно утягивала, да длинные красивые ноги. А так высокая, жилистая, как такую за парня не принять. Вот Сакура и повернула это в свою пользу, не жалея о принятом решении отказаться от собственной женственности. Но если бы все-таки вернулась, если бы все-таки захотела… Нет, не захотела бы. Она привыкла ни на кого не полагаться, тем более на крепкое мужское плечо. И далеко не по своей воле. Жизнь заставила. Потому что рядом очень часто не оказывалось того, кто бы мог защитить. Сакура была рада за Саяру, у которой нашелся такой человек, совсем не плохой, любящий ее крепко. Рада была, что не пришлось Саяре терять своей красоты. Она и так натерпелась. А тут Саноске подставил ей плечо, закрыл могучей спиной. У отца и матери Сакуры было так же, только вот Нанами была той еще дикой кошкой, совсем не похожей на названную сестру.

Сакура вновь вспомнила отца. Вспомнила как он болел, исходился кровавым кашлем. И сердце ее сжалось невольно. Давно такого не было, к чему сейчас вспоминать могучего тигра, которого выела болезнь. Поэтому он и меч в ту ночь держал через силу, превозмогая слабость и боль.

В стороне кто-то закашлял. Это был Соджи. Он прикрыл рот ладонью, продрал горло. Старательно, чтобы алые капли не запачкали бирюзового хаори, который* так ему шел. Сакура догадывалась, что это не простуда, совсем не простуда. Знала она это потому, что Хидеки болел. И все симптомы у командира первого подразделения на лицо.

Мечница уже две недели служила в Шинсенгуми, и этого ей было достаточно, чтобы не просто узнать в подробностях, которые были известны членам отряда, о других убийствах, происходивших в городе — про два из них она до этого не плохо была осведомлена, но того было мало в сравнении с действительностью, — но и хорошо понаблюдать за другими воинами, особенно за верхушкой.

Окита откашлялся. Голова закружилась, а перед глазами начали плясать пестрые пятна. Самурая повело в сторону, Сакура успела подставить ему плечо, чтобы тот не завалился набок. Так, чтобы это не поняли другие воины. Как справедливо предполагала Куран, Окита старался скрыть свое состояние ото всех.

— Ты… — начал было он.

— Просто мимо вас проходил, — ответила Сакура. Хотела добавить «так что не обольщайтесь», но передумала.

— Вот я не знаю, — Соджи обтер губы. — Как к тебе относиться… С одной стороны, ты тот еще жук, убить тебя руки чешутся. С другой же, вроде неплохой малый. Как мне быть? Не подскажешь?

— Как хотите, так и относитесь. Это ваше полное право, — сказала Куран.