Фоторобот в золоченой раме

— Обещали — значит, не посадим, — кивнул Носов. — Если только не начнёте менять показания, не попытаетесь юлить и договариваться с жуликами, то вопрос о наличии состава преступления в ваших действиях может быть решён нормально.

— Я буду благодарен. У меня… У меня практически нет наличных. Но я могу продать машину. Ну, вы понимаете… И картинами могу отдать. Они дорого стоят. И со временем будут дороже стоить.

Носов несколько озадаченно осведомился:

— Чего-то не понял. Это вы мне взятку предлагаете?

— Нет, конечно… Но… Как бы… В общем, да… А чего не так? — затравленно посмотрел на него художник.

— Да нет, ничего. Наши услуги бесплатные. При условии, что на очной ставке подтвердите всё.

На следующий день Платов привёл в ГСУ Бориса, того самого, который инсценировал аферу с офисом. Дело по офисному мошенничеству до кучи тоже передали Носову.

Борис держался с деловитым спокойствием. Дал показания чётко и ясно.

— Артист, значит, — покачал головой Носов.

— Драматический, — кивнул Борис.

— Артисты, художники, искусствоведы… И ни одного уважаемого профессионального уголовника.

— Кроме потерпевшего, — скривился Борис. — Цеховика…

Через несколько дней Платов по просьбе следователя приехал в ГСУ, чтобы присутствовать на очередном допросе Рубена Левицкого. Тот заявился с пожилым седым адвокатом кавказистого вида.

— А на каком основании на допросе будет присутствовать постороннее лицо? — с места в карьер стал отрабатывать уплаченные деньги адвокат.

— Это оперативный сотрудник, сопровождающий дело, — проинформировал Носов. — Он будет включён в протокол. Есть возражения?

— Есть, — с вызовом произнёс адвокат.

— Тогда ходатайство в письменном виде.

— Ладно, подождём. Посмотрим, как дело пойдёт.

Носов пролистнул материалы и равнодушно произнёс:

— Свидетель Ланской показывает, что во время одного из салонов он пытался заговорить с потерпевшим Кононенко. Однако вы, Рубен Николаевич, подошли к свидетелю, отвели его в сторону, продемонстрировали газовый пистолет и предупредили, чтобы не пытался отбивать ваших клиентов. А не то, дословно, и битой в подъезде можно по голове получить.

— Этого не было никогда и нигде! — пафосно изрёк Левицкий. — Всё это провокации того самого жулика, этого Кононенко, Цеховика. Он попирает правосудие! Он скупает свидетелей. Он скупает следователей и прокуроров оптом и в розницу.

— А вы их что, бесплатно заполучили? — не выдержал Платов.

— Обращаю внимание на нетактичное поведение оперативного сотрудника! — воскликнул адвокат.

Это уже был шестой адвокат. Меняли их Левицкие как перчатки. Когда очередной защитник заикался Ирине о том, что её участие в преступлении доказано и нужно искать возможности или полюбовно договориться с потерпевшим, или уговорить судей дать по минимуму, лучше условно, — это сразу вызывало бурную реакцию. Адвокат незамедлительно получал расчёт, что означало процентов пять от заранее оговорённой суммы, и чувствовал себя очередным лохом, кинутым Ириной Левицкой.

— Рубен Николаевич, бессмысленно же отрицать очевидное, — произнёс Носов. — Признавайтесь. Скидочка выйдет.

— Вы знаете, я всё уже видел, — проскрипел Левицкий, как несмазанный механизм. — И бандитов. И нары. Мне ничего не страшно. Меня лишили имущества. Я нищий. Вы убили наш бизнес! Теперь я, кандидат наук, преподаватель, развожу припозднившихся прохожих, чтобы не умереть с голоду.

— А Ирина тоже таксёрит? — хмыкнул Платов.

— Ну что вы всё глупости какие-то говорите!

— Я выражаю протест против такого стиля ведения следственного действия, — возмутился адвокат. — Моего подзащитного оскорбляют, оказывают психологическое давление. Не допрос, а базар на Привозе. Я требую, чтобы…

— Действительно, — перебил его Носов. — Не лучше ли вернуться к допросу. Итак, Рубен Николаевич, из материалов уголовного дела усматривается, что 14 февраля в галерее гостиницы «Националь» вы заявили гражданину…

Расследование продолжалось. И уверенно катилось, как бильярдный шар в лузу, к своему итогу, а вот победному или нет — это предстояло увидеть в ближайшее время.

* * *

Утром были занятия по служебной подготовке, где начальник канцелярии вдалбливал, какие отступы и интервалы должны быть на документах, а инспектор из отдела по работе с личным составом блеял о том, каким совершенством должен явить себя сотрудник новой полиции и как он должен демократию любить.

После проповедей у Платова гудела голова. А тут ещё позвонил бывший коллега, а ныне частный сыщик Иван Руденко. И объявил, что его жена работает адвокатом и хочет поделиться информацией о Левицких.

В назначенное время Платов был около метро «Китай-город», рядом с памятником героям Плевны. Жена Ивана оказалась немножко полненькой, но миловидной, загорелой, хорошо одетой женщиной. И была чем-то смутно знакома.

— Ты на следствии не работала? — спросил Платов.

— В Северо-Востоке. Потом в адвокаты ушла.

— Мы сталкивались. Бригада Качиладзе, помнишь? Разбойники. Мы их принимали… Хорошо, когда есть что вспомнить.

Они приземлились в небольшой кофейне рядом с метро.

— Так что за проблема? — спросил Платов.