Фоторобот в золоченой раме

Дома Платов появился в первом часу ночи, его прилично штормило. Коньяка оказалось многовато.

— Где был? — деловито осведомилась жена.

— Работал.

— На коньячном заводе? — осведомилась она, принюхавшись.

— Ах, уложите меня спать и не давите на совесть…

* * *

Ток-шоу на Втором канале вела злобная, тощая, агрессивная телеведущая баскетбольного роста, прославившаяся умением задавать ядовитые вопросы и раздувать скандалы. На передачу, посвящённую подделкам предметов искусства, собрались представители Минкультуры, коллекционеры, эксперты.

— У нас есть представитель МВД, который так загадочно улыбается. — Отцепившись от представителя Минкультуры, ведущая впилась острыми наманикюренными коготками в полицейского. — Почему подделок больше, чем нормальных произведений искусства? Куда смотрит полиция?

— А что зависит от полиции? — Шведов держался на редкость спокойно. — Мы работаем от заявлений. А преступления эти все беззаявочные. Большинство вопросов в антикварном мире решается без полиции.

— Присутствующие говорят, что основная беда — это эксперты.

— При чём тут правоохранительные органы? Дача заведомо ложного заключения карается по закону, только когда экспертиза назначена по уголовному делу. А за подложные экспертизы по произведениям искусства вообще нет никакой ответственности. Процесс доказывания по антикварному мошенничеству сложен и запутан.

— Усиливать контроль за антикварной деятельностью. Вводить лицензирование торговли антиквариатом. Контролировать жёстко оборот предметов культуры, как это принято во всём мире. Во Франции антикварщик, который не включил в опись хоть один предмет в своём магазине, автоматом получает два месяца тюрьмы. А у нас эта сфера вообще вне контроля, вне налогов, вне регулирования…

Все эти дебаты перемежались видеоматериалами. Нашлось место и Левицким, и руководству Астраханского музея изобразительных искусств, которое подменило подлинного Айвазовского на поддельного и умудрилось избежать уголовной ответственности в связи с амнистией. И ныне покойному питерскому мошеннику Поташинскому, прославившемуся подменой рисунков Филонова на поддельные в Русском музее.

Передача закончилась в одиннадцать вечера. Платов, даже не слезая со своего любимого дивана, набрал номер и воскликнул:

— Видел тебя по телевизору. Шедеврально!

— Чего, настолько плохо? — спросил Шведов.

— Держался молодцом. Ведущая тебя кусала, как голодная блоха, но ты мужественно отбивался. Поздравляю… Кстати, как там наши дела с отпиской? Из Следственного департамента ни ответа ни привета?

— Мне звонили из приёмной Ромова — это новый замначальника СД МВД России, прибыл из региона. Вообще это редкость, чтобы руководитель такого уровня обычных оперов на совещание звал.

— К добру или худу?

— Поглядим… Так что в понедельник с утра встречаемся.

Платов повесил трубку. И тут зазвонил мобильный телефон.

— Валера, — послышался голос Каца. — У тебя когда день рождения?

— Хочешь джип подогнать?

— У меня другой подарок. Пойдёт в счёт дня рождения… Всё при встрече. Давай в десять в «Креме» на Китай-городе…

Кац выглядел прекрасно. Когда Платов застал его в кафешке, он с видимым удовольствием поедал омлет, запивая крепким кофе.

— Привет. Чего такой довольный? — спросил Платов, устраиваясь за столом. — Бабла срубил по-лёгкому?

— Не без этого.

— Удивляюсь, кто за всё это платит? Как вложение капитала картины уже не канают — рынок в любой момент рухнуть может.

— У меня знакомый есть, олигарх средней руки. Я к нему на Рублёвку в имение приезжаю, и он с бодуна требует найти ему картину Серова за любые деньги. Я его спрашиваю — а денег не жалко? У него в углу холодильник огромный. Этот тип дверцу открывает, и оттуда пачки стобаксовых купюр сыплются. Весь холодильник ими забит. «Куда мне их девать? — спрашивает. — Их с каждым днём всё больше, а у меня давно уже всё есть». И таких полно… Ладно, прочь лирику, к делу. Я нашёл тебе жулика по кидалову с офисом, где Левицкая заявительница.

— И кто это?

— Саша его зовут. Интеллигентный парень. Сейчас он в депрессии. Очень хотел с тобой встретиться. Ему есть чем тебя порадовать.

— Что он тебе поведал?

— Да ничего, — отмахнулся Кац. — Так и сказал — бить челом буду только оперу с МУРа. Так стрелку забивать?

— Обязательно.

* * *

Кабинет был не шибко просторный, простенький — явно не для чиновника такого ранга, с Т-образным столом. Там никого не было. Оперативники растерянно огляделись. Но тут дверь распахнулась и из комнаты отдыха появился высокий спортивный мужчина средних лет, с умным взглядом и энергичными движениями.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — он указал на стулья, а сам уселся во главе стола. Нажал на кнопку селектора. — Машенька, пускай заходят.

Через минуту появилась надувшаяся, как сыч, Лукашкина с кожаной папкой под мышкой, за ней семенил начальник её отдела Сторчаковский, следом — секретарша с блокнотиком.

— Сегодняшнее заслушивание посвящено расследованию уголовного дела в отношении граждан Левицких, — отметил заместитель начальника СД и посмотрел на Камбалу: — Я вас слушаю.