Фосс

Стали появляться люди — сначала среди деревьев замаячили тени, потом силуэты аборигенов, чья кожа сливалась с корой. Река сделала поворот, и навстречу отряду выступили пыльные тела. Дугалд и Джеки отворачивались, мрачнея на глазах. Старик окликнул подошедших, и голос его звучал опасливо, чопорно и холодно. Местные черные смотрели на белого человека сквозь вьющихся вокруг них мух и метелки из серых листьев, которыми обмахивались. Исследователю хотелось заговорить с ними, проявить приличествующую случаю доброту и принять их почести. Однако они исчезли. Пару раз Фосс окликал свою свиту, которая делала вид, что не слышит. Теперь они ехали быстрее. Увеличение темпа лишило речь белого человека плавности: голос его дрожал в такт шагу лошади. Если он поворачивался в седле, пытаясь общаться с туземцами напрямую, то обнаруживал, что подает знаки тем же теням, которые попадались им по мере продвижения.

Разумеется, так будет не всегда. Новая надежда убедила Фосса в том, что когда-нибудь он поймет потребности этих людей, когда-нибудь ему откроются души скал. В гаснущем свете обнаженная каменная плоть выглядела обнадеживающе нежной.

Вечерело, поэтому Фосс решил разбить лагерь у поворота реки и велел своим спутникам предупредить отряд. В результате глава экспедиции на некоторое время остался совершенно один и внезапно в полной мере ощутил всю безмерность своей самонадеянности. Тишина накрыла его куполом, лишив всех декораций, включая трон. И он принялся собирать дрова, ломать крупные и мелкие ветки, сооружая первый костер. Увы, вместо яркого, согревающего и объединяющего сердца пламени у него получился лишь жалкий огонек. Самый обычный человеческий костер. Расхаживая взад-вперед, его создатель поражался пропасти, которая лежит между человеческими чаяниями и слабостью человеческой натуры. Похоже, мало кому удается ее преодолеть, о чем свидетельствует прах тех, кто пытался до него. Елозя шпорами по земному праху, Фосс сокрушался о собственных неудачах.

«Мы должны использовать их в своих целях наилучшим образом», — намекнула Лора Тревельян.

Оттуда, где Фосс стоял, он видел секретное место у основания ее шеи, нежнейше-кремового цвета, и полосу зеленовато-белой вуали вокруг твердой темной короны ее шляпы. Пока он не смел к ней прикасаться, не считая принятых в обществе жестов или бесформенных и самоочевидных вольностей, допустимых во сне. Человеческие взаимоотношения бескрайни как пустыни: дерзать в них приходится все время, казалось, намекает она. Пламя костра играло на улыбке девушки, точнее — женщины, которой она становилась. Шея и плечи Лоры выглядели одновременно убежденно и убедительно. Вот только глаз ее он не видел. Это потому, сказала она, что ты не можешь вспомнить. И правда. Он запомнил ее по словам и идеям, которые они предлагали друг другу, и по бесспорной выразительности итальянского почерка, вследствие чего очертания были довольно расплывчаты. И в то же время позволяли надеяться. Она повернулась, обратив к нему чуть заостренное лицо с позабытыми им глазами. Он не звал ее ближе, страшась несуразности тусклого, запачкавшегося в пути платья.

Вокруг зазвучали крики людей и животных. Ральф Ангус пустил лошадь легким галопом, догнал Фосса и коротко доложил обстановку.

— Мистер Фосс, — сказал он, всем своим видом выражая почтительность, — овцы совсем выбились из сил. Они отстали на целую милю, сэр.

— Хорошо, Ральф, — ответил немец. — Бери Дугалда или Джеки и устраивайся на ночлег рядом с овцами. Уже поздно. Завтра видно будет.

Джадд-каторжник, который гнал изнуренных коров, окинул его укоризненным взглядом.

— Надо было разбить лагерь раньше, сэр, — заметил Джадд, пока еще почтительно.

— Да-да, — согласился Фосс. — Мы прошли слишком много. Это было ошибкой. Вы правы, Джадд. В следующий раз я приму ваш совет к сведению.

Джадд сам не ожидал, что его настолько впечатлит здравый смысл и улыбка главы экспедиции. За исключением Тернера, который ворчал из-за стертых бедер, при виде огня утешились все. Коровы, бредущие, низко опустив головы, остановились. Лошади стали тереться мордами о мокрые от росы ноги. Мул потянулся к ветвям ближайшего дерева. А люди, хотя рты их побелели от жажды, сразу принялись обживать уголок земли среди сумрака.

После того как Джадд смешал муку с водой, сунул тесто в угли и достал из столь малообещающего ложа пухлую буханку хлеба, они нарезали себе говяжьей солонины, которой их снабдил в дорогу Бойл из Джилдры, и стали пить обжигающе-горячий красный чай. Казалось, больше им и желать нечего.

— Что за чай без молока? — проворчал Тернер. — Отрава!

— Прогуляйтесь милю-другую в темноте, — предложил Фосс, — до стоянки, где ночуют козы с мистером Ангусом, и будет вам молоко, если доить не лень.

Некоторые сочли это шуткой и угодливо рассмеялись, а Тернер яростно сплюнул горькие листья, к тому же отдававшие металлом.

— Бедняга Тернер! — засмеялся Гарри Робартс. — Тернер, путь у тебя тернист!