Форс-мажор – навсегда!

Да уж, Марик, мы за тобой — как за великой стеной.

19

Гомозун не проявился ни к вечеру, ни утром в понедельник, ни днем. Только ближе к ночи. По мобильнику.

— Вас! — красноречивым жестом позвал глухонемой сторож, торкнувшийся в номер с «трубкой».

Ничего не скажешь — вовремя! Жаль, что глухонемой, а не слепой. Позы и одеяния у Токмарева с Гречаниновой были не менее красноречивы. Как раз Катюха очередной раз выражала свою… приязнь. Основной инстинкт, блиннн!

Ты думаешь, можно не переставая трахаться, как кролики, и жить счастливо?!

Судя по ее темпераменту в течение суток, да, думает.

А чем еще заниматься?!

— Пока Марика нет, давай?

— Катюх, отстань. Не хочу. Я сауну «зарядил».

— Фиг отстану!.. Пока Марика нет, а? И — в сауну.

— А где он?

— Мороз-воевода дозором обходит владенья свои. С «лупарой» своей бродит по периметру. На пару с Архаром. В войнушку играет… Ну? Кто у нас такой непреклонный-твердокаменный? Ух ты, и впрямь непреклонный! Твердокаменный! А говоришь, не хочу! ОН лучше знает. Что ты опять на себя напялил?! Сто одежек и все… еще и с застежками, блиннн!

— Погоди! Скребется к нам кто-то?

— Некому скрестись? Марик не раньше, чем через полчаса… А «мышь» его к компьютеру присоединена. Знаешь старую хохму?

— Говорю, скребется! Катюх, ну-ка… Пусти ты!.. Да! Войдите!

Как глухонемые улавливают звуки типа «войдите!» — загадка природы. Заодно загадка — как они ухитряются понять, что «трубка» звонит и абонент-Гомозун на другом конце провода (воображаемого, блиннн! беспроволочный, чай!) требует никого иного, но абонента-Токмарева.

— Тем? Эт’ я, Гомозун!

— Понял. Куда пропал?

— Никуда. В Бору. Как вы там? Развлекаетесь?

— До того ль, голубчик, было…

— Верю! Я вам верю, верю. Верю, что вы на пути к новой жизни!

— Олег! Говори по делу!

— А что сразу так официально?

— Так…

Именно что так… Катюха не унялась. Испытывала особый, с позволения сказать, кайф? Там, на «трубке», бывший муж, а здесь — будущий (да-а?!). А она щ-щ-щекочет… подзуживает.

«Окстись, балдейка! Мы не одни! Человек посторонний!»

«Пустяки! Он глухонемой!»

«Но не слепой, блиннн!»

«Можем и слепого пригласить в компанию. Где-то поблизости ошивался! Надо, Темуш? Я кликну!»

…Так они обменялись мимически. Что не утихомирило Катюху, а, наоборот, распалило.

Право слово, дос-с-садно, что она с ним, с Токмаревым, увязалась на Копанское! Или запереть ее в гараже?!

— Короче, други мои, — резюмировала «трубка», — конец развлекончикам. Мы к вам едем.

— С Маей? — окончательно распряглась Катюха, вмешавшись в “трубку» демонстративным придыханием.

— Катюх, прекрати! — рявкнул Гомозун. — Дай Артема и не мешай!

— Я мешаю?

— Мешаешь! Дай Артема!!!

Язык наотрез — Гречанинова с таким рявканьем в свой адрес не сталкивалась доселе. Шутки шутками, но всему есть предел.

Он и наступил, предел! И не шутки! Не до шуток!

Гомозуну — и не до шуток?!

Представьте себе, представьте себе! Гомозуну — и не до шуток:

— Артем? Договоренность в силе?

— Какая?

— Насчет моего… предложения.

— В силе. Я, правда, до сих пор понятия не имею…

— Поимеешь. Мы — скоро. Короче, приготовься.

— К чему?

— Ко всему!

— Всегда готов!

— Тогда протопи ты нам баньку. По белому.

— На кой тебе банька, загипсованный?!

— Заодно и постираюсь. Как там у вас? Спокойненько?

— Как на кладбище. Архар и тот ухом не ведет.

— Архар?

— Псина моя. Марик привез.

— Марик с вами? Так и знал, блиннн! Следопыт долбаный! Сказал ему: будь дома, ми-и-илый!

— Он тебя неверно истолковал.

— Дай ему трубочку.

— Не могу. Он здесь, но… на территории.

— Угу. Короче, вам с Катюхой не мешает.

— Меша-а-ает!!! — вклинилась Гречанинова.

— Катюх, отзынь!

— Не отзы… не отозну! Меша-а-ает, Оль! — заблажила с новыми силами. — Милый дедушка, забери его отсюда! Пожалей ты меня, сироту несчастна… акх-х! — задохнулась от неожиданного Токмаревского тычка (прямым пальцем за ухо) и обмякла.

— Эй! Ф-ф! Артем! Катюх!

— Да, Олег. Я, Артем. Говори. Я ей… кислород перекрыл на минуточку… на полчасика.

— Риско-о-ов! Очнется — не завидую.

— Сам себе не завидую.

— Короче, ты Марика найди прямо сейчас, скажи: Гомозун сказал «Поехали!» и махнул рукой. Компьютер, надеюсь, при нем?

— А как же! Чтоб Марик — и без компьютера.

— Отлично! Ты там нашего «висельника» не слишком загрузил?

— Не слишком. Самую малость.

— Yeah, yeah, yeah!

— Олег?

— Просто напеваю.

— Олег?!!

— На месте перекумекаем, старик. Марика мобилизуй, насядь на него, чтоб он к моему прибытию управился.

— С чем?

— Да одна… короче, ерундовина. Он обещал. Сразу поймет.

— А я — нет! — делано заартачился Токмарев.

— Арте-о-ом… Сказал, на месте перекумекаем. Потерпи! — делано укорил Гомозун. — Английские пианино, старик…

— …никогда не текут, старик!

— Я тебя обожаю! Все!.. Да! Псину свою попридержи. Вместе со мной «гвардейцы» мои, а ведь он у тебя… спонтанный. Особенно по отношению к убогим. Чуть что — цап! Хуже капкана.

— Лучше капкана. Откуда знаешь-то?

— Я еще не то знаю.

— Почувствовал.

— И ты знать будешь. Ты и я.

— И Марик?

— Нехай и Марик! Ладно, отбой, короче.

— Что-то ты зачастил с «короче»…