Форс-мажор – навсегда!

— Вот и отлично, я попозже подъеду.

— Попозже — когда?

— К вечеру. Резвитесь на просторе… пока. С Катюхой.

Катюха Гречанинова — да.

Хотя ее легендарное доброхотство вкупе с жертвенностью способны вызвать легкое бешенство.

Одно дело — сестра милосердия… Сестра! Всехняя и ничья. Другое дело — невеста (?), любовница (?), в перспективе жена (?) милосердия.

Токмарев к Гречаниновой — очень тепло… Но не горячо ведь! Не до такой степени! «Я — с ним! Я сказала!» Ну, сказала ты. Ну, с ним ты теперь. И на кой хрен?!

То бишь на кой хрен (если буквализировать) — однозначно. Кроме Артема больше в бунгало на Копанском и нет никого…

Он как мог уклонялся от.

Впрочем, почему бы и нет, но не под соусом романтично-фальшивого «Наконец-то мы одни! Иди ко мне, милый-дорогой-любимый-единственный! О-о-ой, как хорошо-о-о! А тебе?! Угу, угу!»

А соус таки именно таков, блиннн!

Сауна таки протопилась до +130. И он… Ну, если угодно, спрятался в нее.

Да не спрятался! Лечиться полез.

Разовая тепло-холодовая трехчасовая процедура повышает работоспособность, снимает усталость, стабилизирует нервы и т. д., и т. п., и пр. — известно.

И менее известно: по завершении реабилитационного периода содержание цезия-137 в организме снижается на 20–95 процентов.

Баня по-научному. Официально именуется как «метод академиков».

Токмареву, нахватавшему рентгены в окрестностях Бомт-Оьвла, сауна — то, что надо. Конечно, реабилитационный период (две недели) — фиг, но и разовая тепло-холодовая процедура — в охотку (три-то часа у него есть?). Цезий если и снизится, то на долю процента (где уж нам 20–95 процентов!), а все равно на пользу (см. работоспособность, нервы и т. д., и т. п., и пр.).

Оставь, Катюха, меня, Артема, одного. Очистка организма — процесс сугубо интимный, личный! Даже если это не дефекация и мочеиспускание, а обильное потение в сауне. Сюда нельзя, Катюх!

Можно! Она тоже хочет.

Чего хочет?!

Пропотеть, блиннн! Очиститься. Времени на раздельное мление в финской жаре может не хватить — три часа плюс три часа.

— Ты уверен, Темуш, что у нас с тобой есть целых шесть часов. Мая сказала — привезет Олежека сразу, как только. Как только, так сразу. Ну, подвинься, не будь эгоистом. О-о-ой, хорошо-о-о!..

«У нас с тобой», видите ли! Не надоела ей, видите ли, домашняя-муфельная парилка! Наоборот, видите ли, она к жаре акклиматизировалась-привыкла и вне жары чувствует себя неуютно. А тут такой случай!

И случай, конечно, случился, блиннн. Легкая досада…

Нет, все было прелестно. И даже где-то страстно. И… м-м… вкусно. «О-о-ой, как хорошо-о-о! А тебе?! Угу, угу!»

Но как-то… необязательно, что ли… (Обязательно, Темуш, обязательно!)

А главное, ч-черт, не то что шести, но и трех часов им не хватило.

В дверь парилки (спарилки, блиннн, каламбур!):

— Тук-тук!

Идиотическое:

— Кто там?

Да кто бы ни был!!!

Блюстители общественного порядка и нравственности во главе с полковником Карнауховым.

Бандюки-пацаны под личиной законопослушной охранной структуры во главе с Кайманом.

Воины Аллаха, пробравшиеся тайными тропами или открыто прибывшие электричкой, во главе с бравым-неустрашимым Къурой.

Ко всему перечисленному нужно быть готовым, сколь бы маловероятным оно, все перечисленное, не казалось, лишь бы не оказалось!

Гаишники (усиленные квартетом орлов в бронежилетах и с автоматами) при выезде из Соснового Бора на трассу взмахом жезла тормознули джип-»металлик».

Но стоило индианке-Мае небрежно предъявить картонку-«вездеход», как гаишники взмахом жезла показали: мол, езжайте-езжайте, в добрый путь.

Путь…

Через шесть километров — ЛАЭС-1.

Еще через три — ЛАЭС-2.

Далее — на деревню Копорье.

Еще далее — на Кингисепп.

А там и на Иван-город.

А там и Нарва, ближнее зарубежье.

Ищи-свищи.

Мысль об озере Копанском (десяток километров вбок и вглубь от трассы, где-то далеко за ЛАЭС-2) — последняя. Зачем бы двум дамочкам в «мертвый сезон» на озеро Копанское?!

Охранная структура «Кайман» зализывает раны после «Битвы на Историческом», пишет рапорты (объяснительные?) в местном сосновоборском РУВД, ждет дальнейших указаний от вождя-учителя.

А какие могут быть дальнейшие указания от Каймана-Чепика, если он и ближайшие указания сформулировать затрудняется?! Понятия не имеет, куда подевался друг-одноклассник. Был тут и пропал.

А остальные, которые тут были, плечами пожимают — без понятия! Друзья, называется!

А он, как назло, в ванной был, ему кровь останавливали, повязку накладывали. Воняет от него французским парфюмом «Kenzo» за версту, как от дешевой (не! дорогой! валютной) шлюхи. Не истолкуйте превратно. Йода под рукой не оказалось, и лялька чепиковская щедро плеснула этот самый «Kenzo» для дезинфекции…

Абреки, птенцы гнезда Къурова, непримиримы и шумливы лишь в своих владениях. Снаряжать и засылать группу в режимный город аккурат при усилении пропускного режима (труп! взрыв! внимание всем постам!) — чревато.

Завещанная тактика: удар — отход! удар — отход!

Момент такой, что — отход. Придется примириться, непримиримые. Момент диктует. И «светиться» пока ни-ни! Поумерьте пыл, шумливые.