Форс-мажор – навсегда!

— Да он, блиннн, он! Не, ну молодец, блиннн! Я бы вообще всех че’йножопых — ы-ы-ых-х! И жидов еще, и жидов!

— Марик тебя не слышит!

— А что Ма’йик?! Он свой! Хочешь, позовем сейчас — пусть скажет! Да я его тушенкой завалил на сто лет впе’йод, а ты гово’йишь — жид!

— Я говорю?

— Какая ‘йазница! Не цепляйся к словам! Нет, давай позовем — пусть сам скажет!

— Ген, отдохни от этой мысли. Ты часики на летнее перевел? Московское время — четыре часа, тридцать семь минут… ночи, блиннн!

— Ут’йа! Не ночи!

— Утра, утра. Я с ним так и так повидаюсь. Попозже. В урочный день, в урочный час.

— Эксплуати’йуешь ев’йескую мозгу?

— Помаленьку. Он мне кое-какую ерундовину обещал…

— Ты, гляжу, своего не упускаешь, Оль.

— Своего — нет. А ты?

— Х-ха, я! Что — я? Я — ничего. Я ему — тушенки безвозмездно.

— Свиной?

— Говяжьей, блиннн!

— Значит, думаешь, Артем все-таки сейчас у него?

— П’йи чем тут?! Заходили, п’йове’йали — нет его.

— Твои? «Кайманы»?

— Какая й’азница! Заходили…

— Крутишь ты вола, Ген. Ой, крути-ишь!

— Да я вообще молчу. Я тебя в основном слушаю. Кто кого позвал, в конце концов?! Слушай, Оль, а ты что, весь номе’ откупил? Насовсем?

— Завидно?

— Где уж нам уж!

— За-а-авидно, Ген, за-а-авидно. Не завидуй. Я здесь на правах гостя. Почетного, вероятно. Арендовал…

— Надолго… к нам?

— Как фишка ляжет. До вторника — точно. У Катюхи заморочки с властями — подмогнуть треба.

— Какие-такие? Давай я, если надо, по своим каналам включусь.

— Спасибо.

— Спасибо, нет? Или…

— Спасибо, нет. Без обид, Ген. Сугубо частное дельце, семейное, можно сказать. Старая любовь не ржавеет и все такое.

— Только из-за нее п’йимчался?

— Ты бы не примчался? Ради Катюхи?

— Х-ха, я! Тоже бы. Я не о том, блиннн!

— Ген, ты меня удивляешь! Или мы с тобой зря ночь прокумекали?

— Не, в этом смысле — тип-топ, Оль! Ты че!

— А еще в каком тебе смысле?

— Мало ли!

— Тебе мало?

— Да мне в п’йинципе нас’йать!

— Где здесь сортир, помнишь? Вперед!

— О-о-оллль?!

— Шутка! Шутка, Ген, шутка! Я бе-е-едный, несчастный инвалид! Сядь ты, блиннн! Терминатор хренов! Открывай лучше вторую, пока не началось.

— Т’йетью!

— Да? Ха-а-арашо сидим, однако! Ни в одном глазу!

— А эта твоя… новая? — сложил ладонь Чепик общепринятой «коброй».

— Мая — золото! Она и с Катюхой подружилась… Проснется, кстати, за Катюхой ее и пошлю. Гипс, понимаешь… Катюха без телефона…

— Хочешь, я?

— Не хочу.

— Ладно тебе! Пятьсот метров — не расстояние! П’йовет’йусь заодно!

— Заодно и Марика?

— Что — Май’ика?

— Проведаешь. Или кто там тебе у Марика нужен?

— Никто! А кто?

— Ге-е-ен!

— Да нужен он мне, как зайцу стоп-сигнал!

— Кто?

— Дед Пихто, блиннн!

— Ну и бог с ним. А я бы повида-а-ал…

— Я бы тоже. И Ма’йика, и А’йтема, и Катюху… и вообще. Мы ведь последний ‘йаз здесь и посидели от души. Помнишь?

— Не забыва-а-ается, не забыва-а-ается, не забывается такое никогда!

— Тихо! ‘Йазбудишь свою…

— А ей так и так пора. Па-а-адъем, Май!.. Катюху, Ген, кстати, сможешь повидать. Не спешишь никуда? Или спешишь?

— Посижу. Если что с’йочное — у меня «т’йубка». Пока молчат…

Так оно все и получилось… Что все вместе.

17

К семи утра Чепику на «трубку» прозвонилась Наталья.

Кайман продолжительно молчал, угукал, досадливо гримасничал Гомозуну. Потом сказал:

— А чем я могу помочь?! Понятия не имею, где он… А ты гони их в шею! Знать не знаешь, ведать не ведаешь. Пусть вз’иывников ищут, а не мужа твоего. Что — посоветоваться? Натали, не телефонная тема! Нет, я занят, у меня беседа… Тогда подъезжай сама. На чем, на чем! Да хоть на пикапчике «одессейном»! Какой хлеб по киоскам? А, ну да, хлеб… На такси тогда! Где «люкс-т’йанзит», знаешь? Исто’йический бульва’… Блиннн, диктую адрес!.. Я здесь. Заодно повидаешь кое-кого. Сю’йп’йиз!.. Нет, не его. Что-то он везде тебе ме’йещится!.. Все. Жду… — и Гомозуну, отключив «трубку»: —Это Натали. Менты ее задолбали совсем. И вче’а, и сегодня с ут’а по’йаньше. В связи со вз’йывом в лифте. Вся на нервах. Утешить надо. Ты не п’йотив, если она сейчас сюда?..

— Ради бога! Ген, а что за взрыв?

— Дык я тебе и толкую, толкую! Токма’йов опять же!..

Потом из недр «обкомовского номера» бесшумно появилась дива Мая уже ненавязчиво намакияженная, облаченная в нечто, именумое «труакар», свежа и ясна, будто не со сна, но минимум час на себя потратила. И уже с кофейным подносом — на четверых.

Потом в «люкс-транзит» поспела Наталья (несколько не в себе, но сгодится за сознательно избранный новомодный стиль «героиновый шок» — тени под глазами, выпирающие скулы, изможденность):

— Ой, Оле-ежа! Ты-ы!.. Что у тебя с ногами?!

— Пустяки! Дело житейское. Бандитская пуля. Шутку хочешь?

— Абсолютно не меняешься! А Генка мне говорит по телефону, я думаю, кого он имеет в виду?!

— Меня, Ташка, меня. Н-ну привет, Токмарева! А это вот… знакомься… Мая.

— Поздравля-а-аю, Оле-ежа!

— Взаимно!

— Меня-то с чем? А! Да ну! Нашел с чем!.. Ген, на минутку?

— Можно, я сначала — кофе?!

— Ты, кажется, успел уже и не кофе!

— Мужем своим командуй, блиннн!

— Знать бы, где он!

— Где-где…

Потом Гомозун взглядом спровадил Маю за Катюхой — на джипе, не пешком же ей, даром что пятьсот метров…