Форс-мажор – навсегда!

Марзабек не спешил про Токмарева-старшего. Всячески темнил: дескать, погоди-погоди, всему свой черед. И про егорычевские контрибуции всячески темнил.

Артему начхать, в какой именно валюте будет (будет, обязательно будет!) взыскан должок с Е.Е.Е. Но, похоже, полевому маршалу не начхать. Похоже, на этой зацепке строилось дальнейшее «коготок увяз — всей птичке пропасть». Птичка — Токмарев.

Однако Абалиев впал в детство, характерное для любого мужика любого возраста, владеющего эксклюзивом: ни за какие шиши не покажу, что у меня в кулачке! разве очень попросите… нет, не просите? категорически? ай, ладно, покажу! но вы хоть понарошку заинтересуйтесь — и разожму кулачок… или не разожму…

— Капитан! — картинно-вразумляюще позвал Марзабек. — Ты — капитан, да? Не майор даже. Полковником будешь! Генералом! Соображаешь?

Нет. В подобном ключе Токмарев не соображает.

«Он сказал: капитан, никогда ты не будешь майором».

«Настоящщщий полковник!»

«Как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом! Лучше работы я вам, ребята, не назову!»

— Думаешь, купить тебя хочу? Не думай. Я с тобой как официальное лицо с официальным лицом. Как президент. Соображаешь?.. — Марзабек доверительно хмыкнул, погладив себя по самолюбию: — Драбаданов, Максудов, Наклади Ухуев, Рыдаев считают — они станут. Не станут. Я буду. Мне от России денег не надо, Россия сама их у меня попросит. Я не жадный, дам. Пусть восстановят здесь у нас все как было, тогда дам. Или не дам. Но это отдельный разговор, брат. Ты, главное, человека мне найди. И ты — генерал! В своей армии, в своей… Президент независимой республики Нохчимохк, маршал Абалиев, когда время придет с Россией договариваться, захочет, чтобы от вашего Совета безопасности ты был. У вас в Совбезе капитаны есть? Нет. Соображаешь?

Артем на сей раз даже не счел нужным отозваться на марзабековский «пароль». Бредит дядя по законам своего мирка — нехай бредит. В ичкерийском мирке вчерашнему бухгалтеру обрести звание маршала — проще некуда! Нацепил мундир поприбамбасистей и возгласил: «Я — маршал! Кто против?» Все — за… А в России… Да что там! И после трех предыдущих «высокогорных» командировок капитан Токмарев остался капитаном Токмаревым. Это ж через сколько внеочередных званий нужно сигануть — к генеральским погонам? Через четыре? Через пять?

— Зачем так улыбаешься, брат? Не веришь? Зря. Не я тебе генерала дам, твои дадут. Найдешь мне человека — увидишь. Да! — картинно скорректировался Марзабек. — Не мне, себе тоже. Про отца узнаешь… Плохо его убивали, брат, долго и больно. Восемь человек мудохали. В пресс-хатах не убивают, брат. Ты ведь в тюремном спецназе был, да? Соображаешь? В пресс-хатах признательные показания выколачивают, но не убивают. Значит, команда поступила — до смерти. Чтобы ничего не сказал на суде. Соображаешь?

Артем не шелохнулся, но в глазах проступило. В глотку маршалу? Зззубами! Сейчас! Нет, вот сейчас!

Марзабек предостерегающе погрозил пальцем:

— Зачем так посмотрел, брат? Я в той пресс-хате не сидел, в Крестах не был, отца твоего не трогал.

«А кто?» — молча взвыл Артем.

— Спросить хочешь кто? Да, брат?.. Скажу. Их было восемь… — мельком возрадовался непроизвольной цитате, — их было восемь. Один наш… Ни за что срок дали. Девочка сама хотела, но потом сказала — изнасиловал. А ей пятнадцать лет. С-сучка! Ему сказала — восемнадцать, а потом сказала — пятнадцать. Шесть лет дали. Ничего, три отсидел — мы выкупили. Умней станет, думали. Не стал, дурак. Но воюет хорошо, храбро! Урусов не любит, ой как не любит. Особенно ментов. Соображаешь?

«Кто?» — воспалился пульсирующим фурункулом Артем. Еще секунда и — прорвет: «Кто?»

Ответ напрашивался.

— Уммалат! — позвал Абалиев. — Уммммалат!!!

Вновь предстал юноша бледный со взглядом горящим-косящим, со ртом жующим.

— Къура не вернулся?

Юноша бледный отрицательно замотал головой, выразив: найти?

— Не надо. Когда придет, позови сюда. Тема есть. Свободен. Дверь закрой.

Юноша бледный закрыл дверь.

— Что, капитан, найдешь человека?

А то! Не то слово! Из-под земли! Пропади пропадом балаганные генеральские погоны — не стимул! Иной стимул, посерьезней!

Знать бы тогда, в летнем Грозном!.. Ястреб Даккашев не отделался бы полными штанами в ожидании «спецсредства». Токмарев бы изобрел, как применить гимнастическое колечко с брезентовым обрывком, чтоб Къуре мало не показалось. И применил бы! Живым не выпустил бы!

Знать бы сегодня днем, на полянке! Бравый единоборец Даккашев лежал бы сейчас с перегрызенным горлом. Ай, не вовремя подъехал Марзабек! Ай, не вовремя!

Все относительно, все относительно. Не будь Марзабека, валялся бы сейчас капитан ОМОНа (то, что от него осталось, — клочья) в выгребной яме. Не будь Марзабека, не владел бы капитан ОМОНа той информацией, которой владеет.

Къура, значит…