Форпост

Серегин тем временем обыскал трупы, забрал оружие, бумажники и сунул в карман стреляные гильзы от «Кольта».

Содрав маски с лиц покойников, понял: на сей раз на него покушались выходцы из горных аулов.

Придирчиво, как мастер после произведенного ремонта осмотрел напоследок разгромленное помещение. Представилось, что скоро на полу здесь останутся обведенные мелом контуры трупов, отмеченные лужицами запекшейся крови, и эти метки смерти толкающиеся здесь полицейские будут наверняка обходить стороной, будто те обладают магическим свойством…

Обернувшись к хозяину лавки, сказал:

— Не путайся в показаниях. Просто повторяй одно и то же, и никто не усомнится в твоих словах. Ничего не добавляй и не изобретай. Уверен, у тебя получится. Я не хочу, чтобы у нас обоих остался неприятный осадок от нашего знакомства. Дай мне карточку твоего заведения, я позвоню через несколько дней, проверю, как у тебя дела.

Он проехал менее километра, направляясь к своему логову, как вдруг обороты двигателя резко упали, вялая немощь овладела машиной, а после из-под капота повалил плотный белесый пар…

Стрелка, указывающая температуру двигателя, упала за тревожную красную черту.

Серегин вспомнил свою нравоучительную лекцию о паршивых американских радиаторах, поведанную благодарным полицейским воспринимателям его лукавой речи.

Покинув оплошавший «форд», он двинулся обочиной дороги к своему пристанищу, то и дело скрываясь за придорожными деревьями, когда замечал на горизонте сияние приближающихся автомобильных фар.

Движение затихало, выкатилась смурная блеклая луна, ночная роса уже хлюпала в отяжелевшей от нее обуви, мерещились во тьме неясные контуры и фигуры вероятных преследователей и врагов…

«Не бойтесь темноты, — вспомнилось ему наставление инструктора школы снайперов. — Бойтесь того, что в ней прячется…»

Безучастное и немое небо являло собой остаток грандиозного взрыва, рассеявшего во вселенной россыпь голубых огней. И вдруг — всплеск робкого оранжевого света у подножия далекого холма, костер… Кто может жечь костры в это время в безлюдье, среди холмов и чащоб? Пойти к огню?

Он вспомнил свои переходы по горам Ирака к логовам повстанцев с группами спецназа. Мертвые каменистые земли цвета хаки, въевшуюся в лица и в обмундирование песчаную пыль. По ночам там было очень холодно. Они жались друг к другу в пещерах и в расселинах, но все равно боялись разводить костры.

Значит, те, кто сейчас сидел у огня, ничего не опасались.

Или это — приманка для него?

Что же, он пойдет навстречу опасности. Он знает, как сыграть с ней.

АГАБЕК АРЛИЕВ

Недавно Агабек Арлиев перешагнул пятидесятилетний рубеж. Он был плотным низкорослым мужчиной с торсом борца, крупными чертами лица, темно-карими глазами навыкате, и жесткой, как проволока шевелюрой, подернутой сединой. Он носил дорогие костюмы, подчеркивающие его бычью приземистость и напористость, но, кроме того, костюмы придавали ему облик представителя официальной власти, изначальному его вожделению, увы, неспособному воплотиться в реальность.

Он был малообразован и груб, но разве отсутствие образования и прирожденное хамство когда-нибудь мешали вхождению во власть? Другое дело, большая часть жизни Агабека прошла в бесконечных криминальных деяниях, отмеченных судимостями, а потому его биография для продвижения в депутатский корпус или на административные высоты превратилась в незыблемый камень преткновения. Однако Агабек не унывал. Когда все, что существует вокруг тебя, полностью подвластно деньгам, а ты только и делаешь, что занимаешься их добычей, что мешает тебе купить разного рода чиновников и признанных обществом краснобаев вкупе с их полномочиями, компенсируя тем самым ущербность своей кадровой анкеты и строя при этом собственную маленькую империю?

Пусть его планы проводят в жизнь красующиеся на телеэкранах наймиты, нуждающиеся в его покровительстве не менее, чем он в их услугах. Только у них — легковесные коррупционные деньги и неясное завтра, а у него — земли, производства, капитал и сотни рабов. Впоследствии рабов будут тысячи, капитал возрастет, и уж тогда власть сама подправит его анкету, дабы вынужденно, но равноправно сосуществовать с ним.

Еще семнадцатилетним парнем он попал в банду, промышлявшую грабежами и разбоями, соблюдал все правила сообщества, но «хабар» копил и лелеял как основу будущей, основательной жизни. И уже в начале краха СССР и всех его коммунистических принципов, живо внедрился в струи зарождающейся коммерции, занявшись торговлишкой на спекулятивной основе и, одновременно, — рэкетом подобных ему деляг.

Теперь же он — землевладелец, производитель сельскохозяйственной продукции, хозяин трех заводов, нескольких нефтяных скважин, а кроме того, — глава клана: дед, отец, меценат, покровитель…