Форпост

Ничего не изменилось, словно он вошел сюда впервые, и не было никакого флигеля, ни его хозяина, ни зловещего «БМВ»… Он вновь добродушно кивнул пожилому продавцу, стоящему за кассой и прошел в торговый зальчик. Вот знакомый параллепипед опорной колонны, вот щель между ней и рекламным щитом, вот гладкое, отполированное дерево «щечек» на рукояти «кольта», вот и он сам — старый знакомец, Бог весть в кого паливший в Америке, на другой планете, в иной эпохе, но теперь способный пережить уже вторую боевую молодость…

Он нежно и уважительно принял в руку оружие, погладив пальцем спусковой крючок и, укорив себя за прошлое отношение к этому предмету, как к старой штампованной железяке. Какой он дурак! Это же его товарищ и спаситель, созданный выверенными инженерными решениями, соединявший в себе прочность и хрупкость, идеальное сосуществование систем рычагов, пружин и осей, работающих в полном согласии друг с другом.

Уверенная тяжесть пистолета передалась его руке, словно приказ оправдать несомненной победой право на владение этим произведением искусства дотошных оружейников, словно глядящих сейчас на него, Серегина, из того далека, в которое давно ушли. Впрочем, он не собирался никого подводить, и в первую очередь — себя.

Он коротко оглянулся через плечо. Продавец, стоявший за прилавком у кассы, напряженно застыл, расширив глаза. Рот его ошарашено приоткрылся. В этот момент хлопнула, запираясь, входная дверь. Это сообщило Олегу очевидное: в магазин вошли люди с оружием.

Он знал, что будет именно так. Если кому-то необходимо его пристрелить, почему бы не слепить аранжировку с ограблением лавки и убийством в ней нежелательного свидетеля?

Он пригнулся, сделал шаг вперед, расширяя обзор с левой стороны, успел увидеть высокого парня в спортивном костюме с черной маской на лице, целящего в его сторону «Калашниковым», но у него не было времени запечатлеть сей образ в сознании во всей красе, ибо тут же Серегин нажал на литую пластину спуска, мысленно представив себе сложную работу механизма пистолета. Спуск подался к рукояти, подчиняясь кончику указательного пальца, стопор освободил пружину, двинувшую округлый боек к капсюлю, воспламенившийся порох гневно вытолкнул пулю из ствола, отбойник услужливо подал в проем рамы стреляную гильзу, курок скромно отошел назад, а новый патрон, подтолкнутый равнодушной пружиной обоймы, уже входил в горячее ложе, чтобы через половину секунды уступить место поджимавшему его собрату. Мушка занимала место строго посреди прорези прицела. Две свинцовые округлые чушки сорок пятого калибра ударили в тело противника на расстоянии менее сантиметра. Они легко преодолели кожу, хрупкую ткань ребер и разорвали мешок сердца, разбрасывая его лоскуты по всей грудной клетке.

Первый убийца рухнул на пол с глухим деревянным стуком, как тяжелая колода, второй же парень, мгновенно сообразив, какое коварство проявила их, казалось бы, безмятежная добыча, сноровисто сместился за полки консервных банок, прежде чем Олег успел уместить в него пулю.

Серегин тоже отпрянул за полки, хотя сознавал, что это не укрытие, а всего лишь ширма. Тотчас же воздух наполнился брызгами разбитых пулями бутылок минеральной воды, взрывами банок пива и бриллиантовым дождем стеклянных осколков.

В перестрелке на близком расстоянии есть что-то фантасмагорическое и невероятное: каждый выстрел похож на откровение.

Второй бандит стрелял вслепую, прикинув, где прячется противник, в надежде, что выпущенные наугад пули придутся в цель.

Это была его большая ошибка. Снайпер Серегин, мгновенно уяснив месторасположение направленного на него оружия, присев на колено и, держа рукоять «кольта» двумя руками, тут же произвел три выстрела: один — в центр актуально находящейся в нем цели и два — по сторонам ее возможного маневра.

Две пули выполнили свое предназначение: одна, пробив желудок, выплеснула полстакана недавно выпитого из термоса чая и капустный сок полупереваренного гамбургера, прошла насквозь и угодила в пакет муки, подняв завесу белесой пыли; другая сломала мечевидный отросток грудной клетки, разбив сочленение позвоночника и выкатив наружу слезу спинномозговой жидкости.

Рухнув на колени, преследователь Серегина замер, а затем повалился вбок, подтянув к животу колени, словно упрашивая дать ему пинка. В этой позе он застыл и разочарованно умер.

В воздухе задрожала мрачная, как тяжелая басовая нота, пауза.

— Боже ты мой! — по истечении ее ворвались в оглохший слух Серегина слова хозяина лавки.

— Послушай, друг, — обратился он к нему. — Сейчас ты отдашь мне записи камер слежения. Далее сюда приедет полиция. Прошу: выжди минут пятнадцать, прежде, чем ее вызывать. Это тебе зачтется перед Всевышним. Далее расскажи, что в магазин вошли бандиты в масках, но находящийся в нем посетитель спас тебя от ограбления. Приметы посетителя придумай любые, возьми за пример любого из своих знакомых. Если же ты опишешь меня, мы встретимся вновь. Тебе это надо?

Хозяин лавки послушно кивнул, издав нечто среднее между стоном и всхлипом.