Форпост

- А дело так было, - поведал старшина с исповедальной нотой в голосе. – Брат у меня, младший. И жили мы, значит, в поселке, в том самом Кузнецком бассейне. Шахты, зеки, мрак. Подоспело мне в армию. Пошел. И угодил, правильно понимаешь, в пограничные войска. Только куда? В Москву, милый мой, в самую что ни есть столицу! И знаешь, где кантовался? В международном аэропорту! Вот, служба была! Праздник! Лепи штампухи в паспорта, сиди в кабинке в парадной форме с умным строгим лицом, и жди, чего обломится. Жвачка там, брелок, сигареты… Правда, все заныкать грамотно надо, иначе – труба! Перед дембелем на журнале с голыми тетками погорел – один француз пьяный в форточку мне сунул. Домой приехал с «губы». А приехал – куда дорога? Или в милицию, или на шахту. А тут брательника моего тоже в армию намылили. А брательник – толковый, в математике горазд, в Москве один раз в институт поступал, да всего балла не добрал. Следующие экзамены летом, а у него повестка – не отвертишься. Мать в слезах, да и отец мне говорит: ты, говорит, все равно в академики не выйдешь, так дай туда брату дорогу… Сравнил я наши фотоизображения на документах – один в один! Ну, думаю, пойду по второй ходке. И – пошел.

- Вот те на! – сказал Кирьян.

- «Вот те на» началось тогда, когда я вместо аэропорта заграничного, чем вся служба представлялась, в тайгу угодил, - сказал старшина. – И, знаешь, даже обидно не было, когда меня, как салагу, «старики» жизни учили, ведь службы-то истинной я и не знал… Вот, - кивнул на собаку, - чем она от своих собратьев, что ночью у всяких интеллигентов по диванам спят, отличается? Понял теперь? Объяснений не надо?

- И потом что?

- Потом… Оттрубил я на нашей заставе, с девушкой из поселка сошелся… Ну, и прикинул: там сопьюсь, тут служба не даст… Там – пыль угольная, здесь воздух родниковый, здоровье…

- А брат?

- Брат - молодец! Поступил в институт, окончил его, в каком-то «ящике» секретном работает, в гости бы съездить надо…

Джулия зарычала.

С шорохом разошлись ветви нависших над ложбиной кустов.

Перед пограничниками стоял китаец. Недавний задержанный. В руке китаец держал планшет. Китаец улыбался.

Кирьян и старшина синхронно перекрестились.

- На, давай, бери, - сказал китаец, протягивая планшет старшине, схватившему его, как голодный пес шмат мяса. В планшете обнаружилась и важная пограничная книга, и конфискованный у их спасителя политический талмуд.