Соответственно такому пониманию абстрактного содержания (предполагающему его доведение до всеобщности философских категорий) обобщается и деятельная форма мысленных процессов отражения предметов, характеризующихся тем или иным типом подобного содержания. Ищется форма отражения любых предметов данного рода. Если к «форме» мы относим сами предметные действия мысли, то на основе абстрактного содержания мы получаем возможность отвлечься от частного, конкретного вида познавательных действий с предметом и от той субъективно-индивидуальной формы, в которой они представляются лишь удачным методическим приемом индивидуального творчества (со всеми сопутствующими психологическими процессами). Предметно человек действует только в конкретной, частной форме: он исключает, например, именно объем и протяженность материальной частицы, а не оперирует «отдельным элементом» вообще как таковым, — так же, как основания такого исключения даются рассуждением, ссылающимся на частные свойства данной действительности, или же выступают как совершенно конкретная интуиция, чувственно-конструктивная модель данного целого предметной ситуации. Сращенность познавательного действия с конкретным его объектом делает затруднительным как раз выявление здесь строения мысли — действительно, что общего между рассмотренным выше действием ученого-механика и действием политэконома, исключающего, например, взаимодействие капиталов из анализа и рассматривающего отдельный капитал, в котором и не было никакого объема и протяженности? Без доведения абстрактно-наглядного содержания до всеобщности философских категорий ничего общего мы здесь не обнаружим. Дело, следовательно, не в сравнении ряда различных актов мышления между собой в поисках этой закономерной общности[50]. Дело в выявлении всеобщего строения актов мысли из расчлененного абстрактного содержания. Иначе говоря, осознав наличие и последствия познавательных действий в предметах науки и выделив и обобщив предполагаемое этими действиями абстрактное содержание, логик снова возвращается к норме, но уже обобщая и объясняя ее как всеобщую. По сути дела, он продолжает выявлять роль этого содержания (т. е. категориальных структур, со всеми связанными с ними объективациями и идеализациями) в построении научной теории, но уже на новом уровне — на уровне субъективных связей мышления как живой деятельности[51]. Категории, всеобщие идеальные объекты и конструктивные поля созерцания не сами влияют на построение знания. Они влияют и сказываются на нем через устанавливаемый ими способ познавательных действий с предметом познания, через формы абстрагирования, реально выдерживающие заключенные в категориях и конструкциях утверждения о бытии, осуществляющие определенную последовательность рассмотрения явлений предмета, создание и контроль над условиями приобретения знания о них, переход от изучения одних к изучению других, выключение одних и выбор других при постоянстве третьих, искусственное создание того или иного конкретного положения вещей (в мысленном или вещественном эксперименте) и т. д. Иными словами, та или иная онтология, та или иная система наглядных схем и абстракций еще должна быть реализована как способ действий (мысленных). Этот всеобщий способ действий, посредством которых она реализуется, и есть форма.