Формула всего

Снова в дорогу, и в этой дороге всего хватало, и все там было: проползающие мимо леса, поселки, течение рек, хороводы дорог, овраги, мельницы, теплые дни и студеные ночи, темные воды, светлые воды, ласка и жуть, сдвоенный выстрел на утренней заре, охотничья свора, поднявшая лису, – она перекатилась через кислый большак в ста шагах от «Голубки», поляны и вырубки, буреломы, наплывы опят на трухлявых пнях, стойбища поганок, серебристый сохатый с рогами, похожими на гигантский куст, погосты, обреченные листопаду, белые колонны помещичьих усадеб, прокоптившиеся избы, косцы и пшеница, пастух-матерщинник, его собака, бурая рябина, почерневшая пижма, бычий череп, насаженный на кол, промятые колеи, ночные птицы, лунные тропинки, речной камыш, железная дорога, коровы за насыпью, пугливые козы и все-все-все, большое и малое, выдох и вдох, простая и сказочная их череда. На черных колесах, с черным пулеметом – ехали цыгане под серым небом, пока не опали с деревьев листья. От осени остался один скелет.

– Скоро жди белых мух, – произнес Выдра.

– Да, недолго осталось, – ответил Драго, менее всего имея в виду ожидаемый снегопад.

А потом наступил тот день. Он всегда наступает – рано или поздно – день, который значит больше других, как Родина или семья. Самый главный твой день. Это день вдохновения, но такого, что костей не соберешь, ты это знаешь, но тебе не страшно, потому что уверен: сегодня ничто не в силах помешать тебе, и все зависит только от того, сколько ты стоишь. От твоей реальной цены.

Накануне ночью Драго спал как убитый. Ему все было ясно: «Воржа – моя! Или ничья! Пусть весь мир будет против, а я сделаю, как надо. Добром – добром, силой – так силой, золотом – золотом!»

Запас дукатов, взятых у Вдовы, почти исчерпался, но у Драго остались отменный экипаж, четверка рысаков, пулемет и Выдра, который, бросив пить, стал опаснее оборотня.

Близко к табору они подъезжать не стали. Драго хотел переговорить с Воржей один на один, что представлялось весьма затруднительным, так как цыганки везде ходят гурьбой – с детьми и подружками, тут и минутки не улучишь, но кто уповает, тот уповает. Хотя час был и поздний, Драго отправился на пробную вылазку: вдруг повезет? Что ему повезло, он понял, когда столкнулся нос к носу с двумя цыганятами – они беззаботно шатались по лесу.

В первую секунду, встретив незнакомца, мальчишки, естественно, хотели бежать, но Драго окликнул их по-цыгански, и, признав своего, они тотчас изменили свои намерения.

– Здорово, морэ! – бойко выкрикнул один, но Драго в ответ приставил палец к губам и спросил негромко:

– Вы из Кирилешти?

– Ага-ага. Я Хулупи, сын Ласло!

– А я Греко, сын Дятла.

– А меня вы помните?

– Нет! Не помним!

– Как же это так! Я в ваш табор ездил, как домой!

– А мы не помним! – повторил Хулупи.

– Ну так Граф помнит! Как он поживает?

– Все хорошо у него, спасибо.

– Все ли в семье у него здоровы?

– Здоровы, здоровы!

Драго слушал и думал: они ее видели прямо сегодня! И он ее видел сейчас через них!

– А Ишван-кузнец?

– Он дочь замуж выдал!

– За кого?

– За Ристо.

Ольховник вокруг стоял давно облетевший, а Драго, услышав имя, испытал внутри ту же пустоту, и промозглую бездомность, и запустенье, и вой собаки, потерявшейся в лесу – далеко от дома, уставшей искать, обреченной на дикость.

– Почему не знаю?! Кто он такой?

– Риченгиро. Циркач. Их табор теперь ходит вместе с нашим, – пояснил Греко.

– А чего тебе надо? – спросил Хулупи.

– Хочу им сделать неожиданный подарок! – с этими словами Драго достал два золотых, и у мальчишек заблестели глаза.

– Как тебя звать?

– Хулупи, сын Ласло.

– Я тебе скажу, ты меня не выдай! Найдешь сейчас Воржу и передашь, что вернулся Драго. Она поймет. Пускай не боится. Это судьба. Я буду ждать ее завтра тут же, когда стемнеет. Ты запомнил, да? Или не запомнил?

Мальчишка кивнул.

– Держите, – цыган протянул им дукаты, и монетки исчезли с его ладони, словно их склевали.

– Мало даешь, – сказал Хулупи серьезно.

– Если все сделаешь, как я сказал, дам тебе еще два и ему еще два! – Драго не скупился. – Но об этом – тишина. Секрет. Никому! Понимаешь?

– Я не маленький, – Хулупи насупился, посчитав последнее предупреждение обидным для своей деловой репутации. – А если она не захочет прийти?

– Не придет – меня похоронит. Хуже будет. Так и скажи.

– Ну а если все-таки она не придет, ты нам сколько заплатишь?

– Дукат на двоих! Старайтесь лучше.

– Съел бы я твой глаз! – воскликнул Хулупи.

– Око за око.

Он отпустил их и, когда они скрылись, произнес внимательно, словно взвешивая:

– Ристо… Ристо.

Кровь загудела. Драго вытянул нож и провел по лезвию:

– Здесь.

Ударил.

Нож вонзился в дерево – чуть не сломался, но вошел глубоко.

Цыган отступил.

Что-то темное раздвинуло грудь: «Поменяла! Не дождалась!» В горле родилось глухое рычанье.

«Никогда не прощу! Таково мое счастье!»

Он обвел лес взглядом, от которого ночь стала яркой, как пламя.

– Завтра и здесь, – произнес, заклиная. – Сталь не упустит!