Формула смерти

— Вы хотите, чтобы я помог вам получить… — он нахмурил брови, стараясь отыскать в своем одурманенном алкоголем мозгу подходящее слово. — Доступ… Вы хотите, чтобы я помог вам выкрасть образцы, имеющие отношение к Альбинезе и, как я понимаю, к Фридлэндеру?

— Я была бы вам бесконечно благодарна! Я сама не имею к ним доступа, но вы, вы другое дело!

Были и другие образцы, которые могли бы ей быть полезными, например, имевшие отношение к делу Амброзетти, но она боялась спугнуть Холмса. Содействие этого человека может оказаться очень ценным.

— И вы полагаете, что мое сотрудничество поможет мне избежать обвинения в соучастии в укрывательстве улик?

Гейл посчитала было, что Холмс готов к сотрудничеству.

— Конечно. Вы станете основным свидетелем обвинения, которое будет выдвинуто против доктора Магнуса!

— Нет.

— Извините, не поняла?

— Я не стану этого делать! Во-первых, я не уверен, что глаза Альбинезе — достаточно веская улика. Тем более, что формалин уже успел сделать свое дело, — он в сомнении покачал головой.

— А как насчет Фридлэндера? Кроме того, я могу дать вам и другие имена…

— Это невозможно!

— Вы мне не верите?

— Если расследование действительно имеет место, пусть все идет своим чередом. Возможно, позже я что-нибудь решу, а сейчас не желаю поступать опрометчиво, — он встал. — Я не из тех, кто действует под влиянием момента. Извините, я выйду на минуту, — он качнулся, схватился за дверной косяк, но тут же справившись с собой, почти уверенно направился в ванную комнату.

Вернувшись, он налил снова виски и, раскрутив его в стакане, залпом выпил.

— Я подумал… Возможно, я окажу вам содействие.

— Вы не представляете, как я рада это слышать!

— Да, пожалуй… — он замолк в нерешительности. — Можно, я расскажу вам одну историю?

— Почему бы нет?

— Когда-то у меня был друг, ветеран вьетнамской войны. Он служил там медиком. Так вот он рассказывал мне о том, что в армейские госпитали иногда привозили ужасно покалеченных солдат, зачастую парализованных. Иногда сестры проявляли к ним сочувствие…

Он замолк, как будто забыл, о чем собирался сказать. Глаза его не мигая смотрели в стену, и, когда он снова заговорил, голос его дрожал.

— Видите ли, если они еще что-то ощущали, я имею в виду раненых, своим мужским естеством, эти сестры… не все, конечно, но некоторые, приходили к ним ночью и помогали им получить маленькое удовольствие после всего того, через что им пришлось пройти. И я вот подумал. Если я помогу вам в том, о чем вы просите… ну… проявите вы ко мне такое же сочувствие, как эти сестры? Я буду вам очень признателен.

Глава 5

Влажные тела, частое и прерывистое дыхание — они растворялись в любви, забыв обо всем, что выходило за пределы этих стен.

Несколько минут лежали обнявшись, слишком утомленные, чтобы двигаться. Он все еще оставался в ней; ее лицо потеряло четкие контуры и расплывалось у него перед глазами, и не потому, что рядом и полумрак в комнате — страсть размягчила черты, разгладила немногочисленные морщинки. Ее глаза светились любовью и неотрывно смотрели на него.

— Что случилось? — спросил он, удивленный этой пристальностью ее взгляда.

— Ничего, — ответила она. — Смотрю на тебя.

Повернув голову, взглянула на потолок, дыхание выровнялось, она высвободилась из его объятий и отвернулась к стене — виден только ее затылок.

— Что произошло? — он склонился над ней, пытаясь заглянуть в глаза, недоумевая: как может она быть такой страстной всего минуту назад и полностью безразличной теперь? Такую смену настроений, казалось, понять невозможно.

— Майкл, — ему не понравилось, как она произнесла его имя, в голосе послышались обвинительные нотки.

— Что? — он приподнялся на локте, чтобы видеть ее лицо.

— Я тебе кое-что покажу.

— Покажи!

— Я вообще-то не собиралась этого делать… потому что это уже не имеет значения.

— Я тебя совершенно не понимаю, — он вдруг почувствовал холодок в груди: что-то должно случиться, что-то скверное. Он осознал это с удивительной ясностью, но предотвратить беду не мог и приходил от этого в отчаяние.

Она натянула на себя майку, которую час назад в спешке швырнула прямо на пол, и вышла из комнаты. Когда вернулась, в руках у нее была банка.

Щелкнула выключателем, и яркий свет на мгновение ослепил Майкла. Когда его глаза снова обрели способность видеть, он понял, что в банке находится какой-то образец, а именно — человеческий мозг, погруженный в раствор. Он имел серовато-розовый цвет и был сильно поврежден в затылочной части.

Майкл поднял глаза и вопросительно взглянул на Гейл. На ее бесстрастном лице ничего нельзя было прочесть.

— Это мозг Алана? — его удивило то обстоятельство, что, назвав имя брата, ничего не почувствовал, потому что его не было, даже части, был лишь образец, важная улика.

— Как тебе удалось его вынести?

— Это сейчас неважно! — вдруг выкрикнула она. — Разве имеет значение, как я его заполучила? Он у нас, и это главное… — и, опустив голову, чтобы избежать его взгляда, она с горечью добавила: — Не надо меня спрашивать…