Формула ЧЧ

— Гляди-ка, Сема, кто пришёл! Я как раз пирог испекла. — Глафира отряхнула с рук мыльную пену, вытерла их, потянула Катьку к себе. — Опять коса — мочалкой. А где ленточка, что я тебе дала? Да отпусти ты котёнка. Здесь не убежит.

Она было принялась кормить Катьку, но Игорь помешал — вытащил в прихожую и горячо зашептал.

— Понимаешь, у неё мать увезли в больницу…

— Ах ты, господи!

— Это не главное ещё. Мать умерла, а Катька ничего не знает. В детдом не хочет. Убежала.

Глафира посмотрела на Игоря ошалело. Потом перекрестилась, вытерла глаза передником.

Когда они вернулись в кухню, Катька сидела на коленях у Семена Трофимовича, и он своими пальцами-граблями старался заплести ей косу, даже пыхтел от усердия. Котенок, вспрыгнув на стол, лакал из блюдечка остывший чай Семена Трофимовича.

— Разве так заплетают? Дай сюда…

Глафира хотела отобрать Катьку, но Семён Трофимович воспротивился:

— Ну-ну, ты полегче. Чем плохо? — Он горделиво поглядел на заплетенную им косицу, легонько плюнул на кончики пальцев и разгладил свои пышные усы.

Игорь сразу вспомнил усатого домуправа.

— Дядя Семён, мне надо что-то вам сказать. Срочное дело.

— Дело! — гаркнул Семён Трофимович так, что котенок мячиком скатился со стола. — Какие дела в воскресенье? Садитесь чай пить.

— Нет, правда, дядя Семён. Дело важное, касается вот её.

Теперь Семён Трофимович пошел с Игорем в комнату.

— Ну, валяй, выкладывай свое дело.

Он слушал сначала невнимательно, потом нахмурился и стал заправлять рубаху в штаны.

— Ах, подлецы! Ах, канальи! Ну, погоди же, чертова перечница, я вам покажу поспешность при ловле блох. Ты вот что: крой в общежитие к Султану Ибрагимовичу. Он — районный депутат, это прямая его функция. А мы пойдём к Катьке домой. Давай адрес…

Игорь пулей вылетел на лестницу. До общежития он бежал, будто брал стометровку на стадионе.

Жансултан брился перед маленьким зеркалом, прислоненным к чайнику. Он кивнул Игорю на свободный табурет и подмигнул веселым черным глазом.

— Здорово, верхолаз. Зачем так дышишь? Что опять случилось?

— Случилось, Султан Ибрагимович! У Катьки умерла мама, а домуправ повесил замок на комнату и хочет отдать её…

Жансултан обмакнул бритву в никелированный стаканчик.

— Вот у вас всегда так: Катька, домуправ. Какой домуправ и какая Катька?

— Катька Фролова! Из Лериного дома. Да вы этот дом знаете. Помните, когда меня вытаскивали?

Пока Жансултан брился, Игорь успел рассказать ему все, что знал сам, даже больше:

— Этот толстый в пижаме, ясно, плохой человек. Он, по-моему, бьет котёнка…

Игорь шагал по улице, стараясь попадать в ногу со своим другом. Теперь все будет хорошо. С Султаном Ибрагимовичем шутки плохи, — вон какие у него тяжелые кулаки. Да ещё и депутат.

Подошли к отделению милиции.

— Подожди меня здесь, верхолаз. Я недолго.

Действительно, не прошло и десяти минут, как Жансултан появился со старшиной милиции.

Тот посмотрел на Игоря и сказал:

— Здравствуй, нарушитель. Куда сегодня полезешь? — Они втроем вошли в Лерин дом и ещё на лестнице услышали голос Глафиры:

— Как это так, не нужна комната? Она здесь родилась, здесь прописана! Ну и что же, что несовершеннолетняя? Подрастет! Сама знаю, как маяться без угла, нажилась в домработницах предостаточно!

И бас Семена Трофимовича:

— Я тебе покажу, как сироту обижать! Да я тебя самого оставлю без площади!..

Милиционер быстро втиснулся между мужчинами.

— Давайте без оскорблений личности, гражданин. Они все же при исполнении. — Он повернулся к домуправу. — А вам я уже говорил: замки надо вешать на чердачные входы. А вы куда вешаете?

Но домуправ не сдавался:

— Я тоже знаю закон, товарищ участковый. Посторонним открывать комнату не имею права. Он кто ей, извиняюсь, отец, что ли?

Семён Трофимович сразу как-то изменился в лице: растерянно тронул усы, поморгал, поглядел на Глафиру. Они пошептались. И вдруг Семён Трофимович загремел:

— Ну да! Я и есть отец, чертова перечница! Отец — и больше ничего и никто!

Все удивленно молчали. В это время с лестницы вошла незнакомая женщина. Вид у неё был строгий, в руке портфель, под мышкой зонтик.

Домуправ ехидно сказал:

— А вот и представитель детдома. Пусть решают что к чему.

Женщина оглядела всех сердитым взглядом.

— Опять нет девочки? Третий раз прихожу, вовсе избегалась. Где же, наконец, ребенок?

— Ребенок находится там, где ему положено быть, — Семён Трофимович выпрямился, обдернул пиджак и оттопырил правую руку кренделем. Глафира сейчас же просунула туда свою руку и встала рядом. — Спрашиваю, есть такой советский закон, по которому мы с Глафирой Алексеевной можем взять Катерину в дочки? Я тебя выбирал в депутаты, Султан Ибрагимович, с тебя и спрашиваю. Есть?

— Есть, Семён Трофимович. Ай, правильно поступаете, Глафира Алексеевна.

Глава девятая КОГДА ЖЕ ТЫ УСПЕЛ СТАТЬ ВЗРОСЛЫМ?