Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв.

Известный летописный рассказ о пребывании Яна Вышатича на Белоозере и восстании смердов в Ростовском Поволжье также датируется учеными по-разному. Обычно принято относить сам рассказ и описанные в нем события к 1071 г., т. е. к тому году, под которым рассказ помещен в летописях, или ко времени, близкому 1071 г.[302] Однако летописная статья 1071 г., восходящая к Начальному своду конца XI в.[303], явно искусственно объединяет известия не только разного происхождения, но, по-видимому, и разных годов. Под 1071 г. читаются следующие друг за другом четыре рассказа о волхвах, действовавших в Киеве, Поволжье, среди чуди и в Новгороде. Начинаются они с весьма неопределенного указания на время событий: «в сиа же времена…», «и бывши единою скудости в Ростовьстѣи области…», «в си бо времена и в лѣта…», «сице бѣ волхвъ въсталъ при Глѣбѣ в Новѣгородѣ…»[304].

Уточнить их датировку в свое время пытался А.А. Шахматов. Основываясь на сходных выражениях «в сиа же времена» и «в се же время», которые встречаются как в статье 1071 г., так и в более ранней летописной статье 1065 г., и сопоставив прорицание киевского волхва, что на пятое лето Русская земля станет на Греческой, с угрозой киевлян в 1069 г. уйти «въ Гречьску землю», А.А. Шахматов сделал вывод, что все рассказы о волхвах читались первоначально не под 1071 г., а под 1065 г. Но почему впоследствии они попали в статью 1071 г., оставалось ему неясным[305]. Хотя изложенная точка зрения А.А. Шахматова нашла позднее своих сторонников [306], ее обоснование не может считаться убедительным. Прежде всего необходимо отметить противоречие в аргументации самого А.А. Шахматова. Относя все рассказы о волхвах к 1065 г., ученый в то же время считал, что Ян Вышатич, ездивший на Белоозеро «от Святослава», мог перейти на службу к этому князю только в 1068 или 1069 г.[307] Сходство выражений «в сиа же времена» и «в се же время» никак не может говорить о том, что рассказы, в которых встречаются эти выражения, первоначально читались под одним годом. Второй аргумент А.А. Шахматова весьма остроумен. Прорицанием волхва он объяснил не совсем ясную угрозу киевлян в 1069 г. уйти в Греческую землю. По его мнению, «киевляне вспомнили в 1069 году о пророчестве волхва, предсказавшего, что на пятое лето Русская земля станет на Греческой, и начали подумывать о том, что им придется последовать этому пророчеству»[308]. Однако угроза киевлян объясняется не воспоминанием о проречении волхва, а реальной ситуацией, сложившейся в Киеве в то время. Киевляне не без основания опасались возмездия со стороны Изяслава Ярославича, которого они изгнали осенью 1068 г. и который весной 1069 г. вместе с Болеславом Польским шел на Киев, а потому готовились укрыться в византийских владениях от возможной расправы. Исследователи уже предполагали, что в Греческую землю хотели уйти киевские купцы, торговавшие с Византией[309]. Их активное участие в движении 1068 г. в настоящее время может считаться вполне доказанным[310]. Следовательно, угроза «ступим въ Гречьску землю» — это вовсе не плод литературного сочинительства, не воспоминание о словах волхва, а вполне конкретный факт, объясняемый обстановкой в Киеве в 1068–1069 гг. Падает, таким образом, и второй довод А.А. Шахматова в пользу датировки рассказов о волхвах 1065 г.

Очевидно, для определения времени событий, отраженных в этих рассказах, следует исходить из других данных.

В свое время А.А. Шахматов был удивлен, почему киевский боярин Ян Вышатич поступил на службу к князю Святославу Ярославичу, в 1071 г. занимавшему черниговский стол[311]. Видимо, ему, как и последующим комментаторам рассказа о восстании волхвов в Ростовской земле, осталось неизвестным интересное соображение С.М. Соловьева. Считая, что Ян Вышатич проживал в Киеве постоянно, С.М. Соловьев датировал его поездку на Белоозеро временем княжения в Киеве Святослава[312]. Действительно, в Яне Вышатиче следует видеть того знатного киевлянина Иоанна, о котором столь подробно повествует Нестор в Житии Феодосия[313]. Согласно Нестору, Иоанн был отцом Варлаама, постриженника Киево-Печерского монастыря, впоследствии игумена монастыря св. Дмитрия[314]. Пострижение Варлаама А.А. Шахматов весьма обоснованно датирует 19 ноября 1060 г.[315] Оно падает на время первого княжения в Киеве Изяслава Ярославича (весна 1054 г. — 15 сентября 1068 г.)[316]. Отец Варлаама Иоанн, по выражению Нестора, уже в то время «бѣ прьвыи оу князя въ болярѣхъ»[317]. Впоследствии у Иоанна сложились хорошие отношения с Печерским монастырем и его игуменом Феодосием[318].