Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв.

Предлагаемая вниманию читателей работа о формировании государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. создавалась в секторе Исторической географии Института истории СССР АН СССР. В течение многих лет автор ощущал постоянную поддержку своих коллег по сектору: Л.Г. Бескровного, Я.Е. Водарского, М.Я. Волкова, А.К. Зайцева, В.М. Кабузана, бескорыстно делившихся своими знаниями и найденными в архивах материалами. Ценные советы и замечания по работе дали В.И. Корецкий, Л.М. Костюхина, В.Д. Назаров, В.Т. Пашуто, В.В.  Седов, Б.Н.  Флоря. Всем им автор выражает сердечную благодарность.

Особая признательность — А.А. Королевой, взявшей на себя нелегкий труд по выполнению карт для этой книги.

Глава первая Ростовская земля — часть территории Древнерусского государства. Образование Суздальского княжества, его центры и границы. Владимирское княжество во второй половине XII — первом десятилетии XIII в. Начало его феодального дробления

Земли Верхнего Поволжья и Волго-Окского междуречья, с течением времени ставшие географическим ядром русской государственности, а также центром формирования русской народности, были заселены славянами в сравнительно позднее время. Работы археологов выявили три основных направления славянской колонизации этой территории: с северо-запада по рекам Мсте, Мологе, Волге и далее по правым притокам Волги и левым притокам Клязьмы шла колонизационная волна новгородских словен, ославянившейся веси и, возможно, чуди; с запада, с верховьев рек Днепра и Волги сюда двигались смоленские кривичи; со стороны юго-запада и юга по Оке и далее вверх по ее левым притокам расселялись вятичи[257]. Начало проникновения словен в междуречье рек Волги и Оки приходится на рубеж IX и Х вв.[258] Примерно в то же время началась и кривичская колонизация этого региона. Вятичи появились здесь несколько позднее — в конце Х — начале XI в.[259]

Расселение восточных славян в Волго-Окском междуречье происходило в пору существования у них классового общества. Археологическое обследование оставленных славянской колонизационной волной курганов фиксирует наличие в некоторых из них дружинных погребений[260]. Принадлежность последних не только славянам, но и ославянившейся веси, а иногда и скандинавам служит ясным показателем социального расслоения пришлого населения. Об этом же свидетельствуют и богатые женские погребения, отличающиеся от остальных как большим разнообразием погребального инвентаря, так и большими размерами могильных насыпей[261]. В то же время археологические комплексы, оставленные аборигенными насельниками Волго-Окского междуречья, говорят о наличии у них родоплеменных, но еще не классовых отношений[262]. Судя по данным курганных раскопок, расселявшиеся в междуречье Волги и Оки славяне достигли качественно иной стадии общественного развития и их миграция проходила при активном участии, если не руководстве, феодализирующейся знати. Поэтому движение славян на восток в конце I — начале II тысячелетия н. э. нельзя рассматривать как исключительно княжескую колонизацию, на чем пытались настаивать историки XIX, а отчасти и XX в.[263] Нельзя сводить ее и только к бегству рядового сельского населения из районов, где классовые отношения созрели раньше, в частности Новгорода, в места, свободные от феодального принуждения[264]. Во-первых, богатые погребения в Волго-Окском междуречье синхронны рядовым погребениям[265]. Следовательно, знать здесь появилась в то же время, что и простые общинники. Во-вторых, наиболее интенсивный приток сюда населения приходится на XI–XII вв.[266], когда существование феодализма на Северо-Востоке бесспорно. Очевидно, миграция должна объясняться иными социальными причинами, ее необходимо рассматривать как следствие процесса распространения феодальных отношений на новые территории, процесса, в котором основную роль сыграла военно-феодальная верхушка соседних с Верхним Поволжьем областей.

Расселение славян по Волге, Оке и их притокам не сопровождалось завоеванием местного населения. Археологи до сих пор не обнаружили каких-либо признаков разрушения или уничтожения мерянских или балтских сельских поселений и городищ[267]. Мерянские центры продолжали существовать и долгое время после появления славян[268]. Последние первоначально селились на пустых, незанятых местах[269]. Конечно, в скором времени славяне распространили даннические отношения на аборигенное население[270], причем зарождавшаяся местная знать вошла в состав пришлого господствующего класса[271], однако военный захват чужих племен и их территорий здесь не имел места[272].