Фонтан

Би никогда не паникует и в чрезвычайных обстоятельствах не теряется, за исключением одного раза, когда он на День благодарения ехал в гости к родителям. Эту историю он никогда никому не рассказывал, и здесь она также разглашена не будет.

Би, даже не подумав набрать 911 по той единственной причине, что это просто не приходит ему в голову, выбегает на улицу к машине, готовя себя к ужасному зрелищу. К углу кирпичного здания прилепилась маленькая красная машинка. Она похожа на крошечного красного зверька, который чихнул при ударе и теперь с его мордочки капает вязкая жидкость инопланетных цветов. Визуальной эффектности зрелищу прибавляют клубы пара. Би не может хорошенько разглядеть водителя. Он (она, оно) не двигается. Обойдя автомобиль кругом, Би видит обутые ноги, раскинутые по раскуроченному салону. И раскрывшийся парашют белоснежной подушки безопасности. И каплющую красную жидкость.

К горлу подступает дурнота. В мозгу щелкает переключатель. Тот же самый, который имеется почти у всех фельдшеров скорой, пожарных и полицейских. Переключатель хладнокровия. Переключатель беспристрастности, присущей специальным выпускам «Пи-би-эс» из травматологических отделений.

Этот переключатель срабатывает потому, что Би видел, как люди в мастерской лишались пальцев. Один потерял часть руки выше жизненно важной артерии, другая — кончик пальца на детском конструкторе во время инцидента, который требует, чтобы все четыре человека, присутствовавшие при упомянутом инциденте, представили свои версии произошедшего в стиле «Расёмона».

Снова щелкает переключатель. Потому что теперь Би хорошо видит развороченный V-образный капот. Большие склизкие малиново-вишневые сгустки крови и какие-то ошметки, которые, по предположению Би, могут быть только пропитанными кровью мозгами. Обилие этих ошметков, разбрызганных по подушке безопасности и переднему лобовому стеклу, с которого они стекают вниз, скапливаясь на приборной панели, шокирует.

Би озирается по сторонам. Никого нет. Он тут один. Ему вспоминается Оклахома. Поездка домой на День благодарения.

Он думает про себя, что мог бы свалить. Зайти в здание и подождать, пока все закончится. Но это промышленный район. Сейчас выходной день. Ему придется торчать здесь два дня. К нему будут стучаться люди. Оставлять у импровизированного мемориала мягкие игрушки и пластиковые цветы, а у него тем временем закончится еда. И ему придется варить и есть кожу со своих ботинок.

И все это в двух шагах от машины.

Би видит водителя. Определить пол он не может, и не потому, что все вокруг залито красной человеческой биологической жидкостью. А потому, что чем пристальнее он приглядывается, тем отчетливее видит безумный белый клоунский грим из муки. И красный нос, сместившийся набок, словно на картине Пикассо.

«Доктор, мне грустно».

«Сегодня в городе великий клоун Пальяччи. Сходите на него».

«Но, доктор, я и есть Пальяччи».

Би изо всех сил старается подавить желчь. Переключатель не щелкает. Би открывает дверцу. С колена свисает все еще соединенная с телом рука. Из пальцев что-то выпадает. Стаканчик со сгустком крови. Рука мертвого клоуна дергается и замирает. Поскольку переключатель все еще не щелкнул, Би тянется к телу, к плечу, словно хочет ободрить клоуна, но тот вдруг произносит:

— Baise-moi^{76}.

Этот клоун — женщина.

Переключатель наконец переводится в положение «выкл.», и Би рвет. Он падает на колени, и его выворачивает наизнанку.

Этот безумный мир.

Клоунесса шевелится, откидывает голову назад. Моргает. А потом осторожно вылезает из машины. Медлительная, как Нил Армстронг на Луне. На ней смокинг с причудливым гигантским галстуком-бабочкой. И смешные шаровары на тугих подтяжках, такие широченные, что в них свободно может разместиться и плавать вокруг тела детеныш акулы.

Кровопролитная абсурдность всего происходящего не мешает Би разглядеть под промокшей рубашкой темные очертания сосков.

Клоунесса делает шаг или два, после чего валится на машину и соскальзывает вниз. Пояс натянутых до груди шаровар напоминает руль большого грузовика. И женщина крепко сжимает этот руль в руках.

— Baise-moi.

Она облизывает губы. Окунает палец в кровавую массу, стекающую по щеке со спутанных волос. И обсасывает его. Веки ее опускаются. Би подходит к ней, присаживается на корточки, но тут она резко открывает глаза. Делает ему знак подойти еще ближе. Грудь ее над шароварами высоко вздымается. Под красным носом образуется и лопается красный пузырь. Клоунесса снова проводит пальцем по запекшейся крови на щеке и на этот раз размазывает ее по губам Би.

Язык у него сам собой высовывается.

О господи.

В его мозгу остаются всего три мысли:

«Холодная».

«Малиновая».

«Водка».

Би смотрит на стаканчик. И все становится понятным. Сгусток крови — это подтаявший коктейль из ледяной крошки. Разбрызгавшийся по всей машине.

Би протягивает руку.

Клоунесса берет ее. Сжимает. Взгляд ее спокоен, ясен. Совсем не остекленевший.

— Сияй, — говорит она с ухмылкой, — ты, безумный бриллиант^{77}.

— Плыви, — отвечает Би, — серебряная девочка^{78}.

Главная работа