Фонарщик

Бедная девочка! Эта случайная встреча была так не похожа на ту, которую она себе представляла и которой так ждала! Все эти шесть лет она мечтала о его возвращении и столько раз пережила в своем воображении их первое свидание!

Она забыла обо всем, кроме терзавшей ее душу горечи. Опершись на дерево, она беззвучно рыдала, и крупные слезы струились между ее тонкими пальчиками.

Послышались шаги: кто-то шел в ее сторону. Боясь, что ее увидят и заметят, как она расстроена, Гертруда опустила вуаль и быстро отошла в сторону.

Слезы застилали ей глаза; она шла, пошатываясь, не разбирая дороги.

Вдруг над самым ее ухом раздался резкий свисток. Она даже не смогла сразу сообразить, где она и что с ней; в ту же минуту чья-то сильная рука схватила ее и отдернула назад. Прежде чем она поняла, что произошло, перед ней со страшной скоростью промчалась вагонетка с двумя пассажирами. Еще шаг, и девушка оказалась бы на рельсах и попала под колеса. Когда она опомнилась, кто-то все еще придерживал ее. Тут она наконец осознала, какой опасности подвергалась, и обернулась в поисках того, кому была обязана своим спасением.

Мистер Филипс — а это был он — смотрел на нее с нежностью и состраданием.

— Бедное дитя, — сказал он, взяв ее под руку, — вы очень испугались? Присядьте здесь.

Он собрался подвести ее к стоявшей неподалеку скамейке, но она покачала головой и знаком показала, что хочет вернуться в гостиницу. Пережитое волнение лишило ее способности говорить, а добрый взгляд и ласковый голос Филипса только усилили ее замешательство.

Мистер Филипс понял, что ей не до разговоров, и они молча дошли до отеля. Только расставаясь с ней, он сказал:

— Не могу ли я помочь вам, мисс Флинт?

Гертруда взглянула на него. По его лицу она увидела, что он понимает ее состояние. В ее полных слез глазах засветилась благодарность.

— Нет, но я вам очень благодарна, вы так добры… — с трудом вымолвила она и быстро скрылась за дверью.

А он еще долго неподвижно стоял на одном месте и смотрел ей вслед.

Первой мыслью Гертруды было скрыть от своих друзей, а в особенности от мисс Грэм это новое горе. Несомненно, она нашла бы у Эмилии и сочувствие, и утешение; но она не хотела унижать Вилли в ее глазах. Почти все, что было известно Эмилии о Вилли, она знала от Гертруды; самолюбие не позволяло девушке рассказать, что после стольких лет разлуки он встретил ее на прогулке в Саратоге и равнодушно прошел мимо.

Немного успокоившись, она стала думать, что, возможно, Вилли был в Бостоне, что он тщетно искал там своего друга детства, а узнав, что Гертруда в Саратоге, специально приехал сюда, чтобы повидать ее. Ей теперь показалось вполне вероятным и то, что с первого взгляда он мог не узнать ее. Но луч надежды угас при воспоминании о письме, полученном накануне от миссис Эллис, которая жила теперь в доме доктора Джереми; она обязательно упомянула бы, если бы Вилли спрашивал о ней. Оставалось еще последнее предположение, что Вилли приехал в Бостон после того, как письмо было отправлено, что он совсем недавно прибыл в Саратогу и не успел узнать, где она живет. И хотя его прогулка с мисс Клинтон противоречила этой мысли, но она цеплялась за нее, надеясь, что Вилли все же придет к ней в гостиницу.

Ей было очень трудно оставаться настолько спокойной, чтобы обмануть чуткую Эмилию, которая всегда замечала малейшие перемены в ее настроении. Гертруда собрала все свои силы и, войдя в комнату, весело пожелала Эмилии доброго утра.

Мисс Грэм никогда не забывала об ответственности, которая лежала на ней по отношению к Гертруде, и постоянно опасалась, что не сможет уследить за девушкой; поэтому она всегда внимательно и чутко прислушивалась ко всему, что могло иметь отношение к Гертруде. Трудно было ожидать, чтобы девушке удалось полностью овладеть собой и ничем не выдать того, что перевернуло ей всю душу. Ведь тот, кто был ей близок, как родной, стал чужим; у него были уже другие связи, другие интересы. Нельзя было надеяться, что время не повлияет на их отношения. А между тем надо было не подать вида, что случилось что-то ужасное; этого требовала ее гордость.

Как обычно, она помогла Эмилии одеться. Глаза Гертруды были заплаканы, но ведь Эмилия не могла этого видеть, а когда они спустились к завтраку, слез уже не было.

Но тут ее ожидало новое испытание. Доктор Джереми, найдя свою трость, пошел догонять ее, но не смог найти. Теперь он принялся допрашивать Гертруду, где она была и почему сбежала от него. А тут еще Нетта Грейсворт, от которой ничего не могло укрыться, стала в своей шутливой манере рассказывать, как высокий и красивый молодой человек, проводив свою даму, битый час стоял и смотрел ей вслед, и как она боялась, что эта жестокая дама превратила его в каменную статую.

— Гертруда, душа моя, что вы сделали этому бедному молодому человеку?

— Решительно ничего, — ответила Гертруда. — Он спас меня от опасности попасть под поезд, а потом проводил домой.

Гертруда говорила серьезно, ей было не до шуток. Но доктор не заметил, как она расстроена, и продолжал подсмеиваться: