Фонарщик

Гертруда передала обиженную девочку няне, которая наконец пришла за ней, и присоединилась к своей компании; в это время общее внимание было обращено на только что вошедшую молодую, роскошно одетую особу. Оглядев зал и поискав кого-то глазами, девушка направилась к миссис Петранкорт. Гертруда сразу узнала Изабеллу Клинтон, которая прошла мимо, не заметив ни ее, ни Эмилии. Она села рядом с миссис Петранкорт, и обе завели оживленный разговор, во время которого Изабелла не двинулась с места и не взглянула в ту сторону, где сидела группа доктора Джереми. Даже собравшись уходить, она, наверное, не заметила бы их присутствия, если бы доктор Грейсворт, разговаривая с Гертрудой, не назвал ее «мисс Флинт». Услышав это имя, Изабелла повернула голову и, встретив взгляд Гертруды, кинула мимоходом:

— А! Здравствуйте!

Изабелла сделала вид, что они едва знакомы, и равнодушно посмотрела на Эмилию.

— Какая красивая! — сказала Нетта, обращаясь к миссис Петранкорт. — Кто она?

Миссис Петранкорт рассказала, что они вместе путешествовали по Швейцарии, затем встретились в Париже, где все сходили с ума от ее красоты.

— Она только что приехала вместе с отцом. Говорят, она и здесь вскружила всем головы, и у нее целая толпа поклонников.

— Еще бы! — добавил мистер Петранкорт. — Всем известно, что она очень богата.

Эмилия, разговаривавшая с Эллен Грейсворт, спросила у Гертруды:

— О ком говорят, об Изабелле Клинтон?

— Да, — ответил доктор Джереми, — и это, по-моему, самая грубая девушка в мире.

Эмилия ничего не сказала. Ее не удивило, что Клинтоны вернулись, потому что они отделились от Грэмов почти в самом начале путешествия. Но она не знала, где они находятся.

Каждое утро Гертруда и доктор были одними из первых у источника. Доктор находил, что минеральная вода полезнее всего в ранний утренний час, а так как Гертруда всегда вставала рано и любила гулять до завтрака, то они вместе ходили к источнику. Когда они возвращались, миссис Джереми и Эмилия еще только просыпались.

На следующее утро они по обыкновению отправились к источнику. Гертруда, чтобы доставить удовольствие доктору, обрекла себя на мучение и выпила целый стакан отвратительной воды. После того как доктор допил свой седьмой стакан, они стали медленно прогуливаться подальше от источника, где обыкновенно толпилась отдыхающая публика.

Они отошли уже довольно далеко, когда доктор спохватился, что при нем нет его трости. Он подумал, что она осталась у источника, и решил вернуться за ней, а потом догнать свою спутницу.

Гертруда медленно пошла вперед и скоро углубилась в свои мысли.

В одном месте тропинка круто сворачивала; из-за поворота навстречу Гертруде вышла молодая девушка под руку с кавалером.

Большая соломенная шляпа почти скрывала черты лица мужчины, но в даме Гертруда сразу узнала Беллу Клинтон. Было ясно, что Белла тоже узнала ее, но сделала вид, что не заметила; она все время упорно смотрела то в землю, то на своего спутника. Чувствуя себя свободной от необходимости раскланиваться, Гертруда перевела взгляд на молодого человека. В этот самый момент он поднял голову и посмотрел на нее своими большими серыми глазами, но с таким выражением, с каким смотрят на посторонних; потом, обратившись к своей спутнице, он что-то сказал ей.

Они отошли на некоторое расстояние, а Гертруда осталась на месте, не в силах двинуться дальше. Ее сердце билось изо всех сил. Она узнала этот взгляд и этот голос. Да и могла ли она забыть их?

Это он! Бежать за ним, остановить его? Она сделала шаг, но опять остановилась. Самые противоречивые чувства нахлынули на нее…

Закрыв лицо руками, она прислонилась к дереву.

Это был Вилли, Вилли Салливан, без всякого сомнения! Но не тот, прежний, который любил ее. Эти шесть лет жизни на Востоке, поездки, заботы, опасности сильно изменили его. Лицо загорело и возмужало. Взгляд стал строже, выражение лица серьезнее.

Но прежние черты лица сохранились. Тот же широкий открытый лоб, та же линия рта, указывающая на твердую волю и в то же время на мягкость характера, — все это осталось без перемен.

— Он меня не узнал! — эта мысль надрывала сердце Гертруды. Способность рассуждать покинула ее. Девушке и в голову не приходило, что когда он уехал, она была ребенком, и, конечно, сильно изменилась с тех пор.

Будь они детьми, как прежде, она тут же догнала бы его и напомнила о себе. Но теперь Гертруда уже не могла так поступить. Впрочем, вскоре у нее появились и другие соображения. Каким образом Вилли очутился здесь вместе с Изабеллой Клинтон? Почему он не разыскал прежде всего Гертруду, единственную — как она думала — близкую и любящую душу, которая осталась у него в родной стране? Почему он не написал, не предупредил ее о своем приезде? Как объяснить и его молчание, и это пребывание на курорте? Почему он сначала не побывал в родном городе, не повидался со своей приемной сестрой?

Все эти вопросы и сомнения нахлынули разом, и Гертруда залилась слезами.