Фонарщик

— Я всегда буду готова откликнуться на любой ваш призыв, — горячо отозвалась Гертруда. — Если и есть человек, который в долгу у окружающих, так это я. Я часто слышала, что людей упрекают в эгоизме и бесчувственности; но я этого не встречала, для меня расточали такие сокровища любви, каких не видела ни одна сирота.

— Гертруда, — растроганно промолвила миссис Джереми, — если Эмилия сделала вас такой, какая вы есть, она действительно имеет на вас большие права.

— О, да! Эмилия впервые показала мне разницу между добром и злом.

— И увидела пышные плоды того, что посеяла в вашей душе, — заключил доктор Джереми. — Но согласится ли мистер Уилсон отпустить вас?

— Я надеюсь, — ответила Гертруда. — Мне неприятно просить его об этом, он был слишком добр ко мне, а я и так уже пропустила две недели зимой; но так как до летних каникул осталось уже немного, я думаю, что он сможет заменить меня. Завтра же поговорю с ним.

Было решено, что Гертруда выедет через неделю. Миссис Джереми деятельно принялась помогать Гертруде. Всю ее мебель перенесли на чердак к доктору.

Мистер Уилсон очень сожалел, что ему приходится расставаться со своей лучшей учительницей. Фанни Брюс ходила с опухшими от слез глазами. Доктор с женой взяли с Гертруды слово писать им, а они будут пересылать ей письма Вилли.

Через две недели миссис Эллис вернулась в Бостон и привезла известие, что Гертруда благополучно добралась до Нью-Йорка, а еще неделю спустя миссис Джереми получила от нее письмо, извещавшее о скором отъезде Грэмов. Но каково было ее удивление, когда почти вслед за этим письмом она получила другое, следующего содержания:

…

«Нью-Йорк, 29 апреля.

Дорогая миссис Джереми, вы удивитесь, конечно, узнав, что мы все еще в Нью-Йорке и что наше путешествие отложено. Два дня тому назад у мистера Грэма случился припадок подагры, его застарелой болезни. У него были такие сильные боли, что все даже опасались за его жизнь. Хотя сегодня ему лучше и доктор находит, что он вне опасности, но он еще очень страдает, и раньше, чем через несколько месяцев, нельзя и думать о путешествии. Самое сильное желание у него теперь — вернуться домой, и как только он будет в состоянии перенести путешествие, мы немедленно переедем на их дачу под Бостоном.

Миссис Грэм и ее племянницы страшно раздосадованы этой неожиданной помехой. Они так мечтали о Париже. Что касается Эмилии и меня, то мы не очень жалеем об этом несостоявшемся путешествии, которое, признаться, пугало нас. И если бы причиной этого не была болезнь мистера Грэма, нам трудно было бы не испытать несколько эгоистичного удовольствия при мысли о возвращении в наш милый, старый дом. Хотя поездка не состоялась, но ни мистер Грэм, ни Эмилия не хотят и слышать о том, чтобы я ушла от них.

Вместе с этим письмом посылаю записочку мисс Эллис; не сомневаюсь, что вы будете так любезны и передадите ей. Надеюсь скоро увидеться с вами и с милым доктором.

Преданная вам Гертруда Флинт».

Глава XXVII Ревность

В дачном доме мистера Грэма была роскошная веранда, каких теперь уже не строят, — широкая, просторная, с двумя входами. Даже в жаркие летние дни здесь было прохладно. Веранда была любимым местом семьи, особенно по утрам, когда солнечные лучи туда еще не проникали, а тенистый двор и выходящая на дорогу аллея представляли великолепную перспективу.

В яркое июньское утро там удобно расположились Изабелла Клинтон и ее двоюродная сестра Китти Рэй.