Фома Гордеев

- Я-то? - Саша подумала и сказала, махнув рукой: -Может, и не жадная- что в том? Я ведь еще не совсем... низкая, не такая, что по улицам ходят... А обижаться - на кого? Пускай говорят, что хотят... Люди же скажут, а мне людская святость хорошо известна! Выбрали бы меня в судьи -только мертвого оправдала бы!.. -И, засмеявшись нехорошим смехом, Саша сказала: -Ну, будет пустяки говорить... садись за стол!..

...На другой день утром Фома и Саша стояли рядом на трапе парохода, подходившего к пристани на Устье. Огромная черная шляпа Саши привлекала общее внимание публики ухарски изогнутыми полями и белыми перьями; Фоме было неловко стоять рядом с ней и чувствовать, как по его смущенному лицу ползают любопытные взгляды. Пароход шипел и вздрагивал, подваливая бортом к конторке, усеянной ярко одетой толпой народа, и Фоме казалось, что он видит среди разнообразных лиц и фигур кого-то знакомого, кто как будто всё прячется за спины других, но не сводит с него глаз.

- Пойдем в каюту! - беспокойно сказал он своей подруге.

- А ты не учись грехи от людей прятать, - усмехаясь, ответила Саша. -Знакомого, что ли, увидал?

- Кто-то караулит меня...

Всмотревшись в толпу на пристани, он изменился в лице и тихо добавил:

- Это крестный...

У борта пристани, втиснувшись между двух грузных женщин, стоял Яков Маякин и с ехидной вежливостью помахивал в воздухе картузом, подняв кверху иконописное лицо. Бородка у него вздрагивала, лысина блестела, и глазки сверлили Фому, как буравчики.

- Н -ну, ястреб! - пробормотал Фома, тоже сняв картуз и кивая головой крестному.

Его поклон доставил Маякину, должно быть, большое удовольствие, -старик как-то весь извился, затопал ногами, и лицо его осветилось ядовитой улыбкой.

- Видно, будет мальчику на орешки! -подзадоривала Саша.

Ее слова вместе с улыбкой крестного точно угли в груди Фомы разожгли.

- Поглядим, что будет.. -сквозь зубы сказал он и вдруг оцепенел в злом спокойствии. Пароход пристал, люди хлынули волной на пристань. Затертый толпою Маякин на минуту скрылся из глаз и снова вынырнул, улыбаясь торжествующей улыбкой. Фома, сдвинув брови, в упор смотрел на него и подвигался навстречу ему, медленно шагая по мосткам. Его толкали в спину, навалились на него, теснили -всё это еще более возбуждало. Вот он столкнулся со стариком, и тот встретил его вежливеньким поклоном и вопросом.

- Куда изволите путешествовать, Фома Игнатьич?

- По своим делам, - твердо ответил Фома, не здороваясь с крестным.

- Похвально, сударь мой! -весь просияв, сказал Яков Тарасович- Барынька-то с перьями как вам приходится?

- Любовница, -громко сказал Фома, не опуская глаз под острым взглядом крестного.

Саша стояла сзади него и из-за плеча спокойно разглядывала маленького старичка, голова которого была ниже подбородка Фомы, Публика, привлеченная громким словом Фомы, посматривала на них, чуя скандал. Маякин, тотчас же почуяв возможность скандала, сразу и верно определил боевое настроение крестника. Он поиграл морщинами, пожевал губами и мирно сказах Фоме:

- Надо мне с тобой побеседовать... В гостиницу пойдем?

- Могу... ненадолго...

- Некогда, значит? Видно, еще баржу разбить торопишься? - не стерпев, сказал старик.

- А что ж их не бить, если бьются? -задорно, но твердо возразил Фома.

- А конечно!.. Не ты наживал -тебе ли жалеть? Ну, пойдем... Да нельзя ли барыньку-то... хоть утопить на время? - тихо сказал Маякин.

- Поезжай, Саша, в город, возьми номер в Сибирском подворье, -я скоро приеду! -сказал Фома и, обратясь к Маякину, с удальством объявил: -Готов!..

До гостиницы оба шли молча. Фома, видя, что крестный, чтобы не отстать от него, подпрыгивает на ходу, нарочно шагал шире, и то. что старик не может идти в ногу с ним, поддерживало и усиливало в нем буйное чувство протеста, которое он и теперь уже едва сдерживал в себе.

- Человечек! - ласково сказал Маякин, придя в зал гостиницы и направляясь в отдаленный угол. -Подай-ка ты мне клюквенного квасу бутылочку...

- А мне - коньяку, - приказал Фома.

- Во -от... При плохих картах всегда с козыря ходи! - насмешливо посоветовал ему Маякин.

- Вы моей игры не знаете! -сказал Фома, усаживаясь за стол.

- Полно -ка! Многие так играют.

- Я так играю, что - или башка вдребезги, или стена пополам! - горячо сказал Фома и пристукнул кулаком по столу...

- Не опохмелялся еще нынче? -спросил Маякин с улыбочкой.

Фома сел на стуле плотнее и с искаженным лицом заговорил:

- Папаша крестный!.. Вы умный человек,... я уважаю вас за ум...

- Спасибо, сынок! - поклонился Маякин, привстав и опершись руками о стол.

- Я хочу сказать, что мне уже не двадцать лет... Я не маленький.

- Eщe бы те! - согласился Маякил. - Не мал век ты прожил, что и говорить! Кабы комар столько время жил - с курицу бы вырос...

- Погодите шутки шутить!.. -предупредил Фома и сделал это- так спокойно, что- Маякина даже повело всего и морщины на его- лице тревожно задрожали.

- Вы зачем сюда приехали? -спросил Фома.

- А... набезобразил ты тут... так я хочу посмотреть -много ли? Я, видишь ли, родственником тебе довожусь... и один я у тебя...