Флотский юмор в квадрате

И тут взгляд его останавливается на командире БЧ-3. Заподозрив неладное, командир спрашивает его:

– Командир БЧ-3, пьянство надо искоренять!?

– Так точно, товарищ командир!.. – заплетающимся языком отвечает командир БЧ-3.

Для убедительности командир БЧ-3 красноречиво разрубает указательным пальцем воздух перед собственным носом. При этом потеряв равновесие, успевает сказать: «Каленым железом!»

Но на последних словах падает.

– Ну и ну, – думает командир, – доискоренялись!

Угрызения совести

Привел командир свой тральщик в доковый ремонт и, как водится, в этот же день после доковой операции засобирался в отпуск. Решил поставить себе печать в «отпускном». Стукнул командир печатью по столу! И вдруг… корабль, ломая мачты и надстройки, башенные сооружения дока, повалился на бок!.. Как выяснилось позже, в момент удара центр равновесия корабля окончательно сместился в критическую зону из-за ошибок докмейстера при изготовлении докового набора, а также из-за чрезмерного скопления курильщиков-матросов на баке. А сильный удар командира корабля по столу, по причине неистового желания его уйти в отпуск, стал «последней каплей», переполнившей чашу превратностей судьбы.

В итоге: прощай командирский отпуск. Здравствуй, «его величество» аврал! И остались навсегда у командира в душе настойчивые угрызения совести: «Если бы не стучал!? Если бы не бил по столу!? Ах, если бы, если бы!..»

Воспитание посредством сахара

Рассказывают, что в семидесятые годы, в период активной борьбы с неуставными взаимоотношениями на флоте, произошел такой случай. Приходит как-то после очередной стычки с подчиненными молодой лейтенант – групман к своему командиру боевой части – главному механику корабля и жалуется:

– Что мне делать? Они меня совсем не слушаются.

– Это кто? Бандиткин, Буйнов и Пьянов?» – спрашивает «бычок».

– Так точно! – говорит лейтенант.

– А-а, сейчас, – деловито отвечает ему командир боевой части, вызывая по связи Бандиткина, Буйнова и Пьянова к себе в каюту.

Через минуту все трое, запыхавшиеся, вбегают в каюту. На лицах – испуг и смирение. «Бычок» грозно произносит:

– Ну!..

И все трое тотчас падают на колени. Механик отпускает всем по очереди мощные, звучные «пиявки», на которые матросы, по очереди перебивая друг друга, отвечают:

– Спасибо, учитель.

– А теперь, пшли! – завершает процедуру механик, и матросы, пятясь, как раки к реке, убегают.

– Как это у вас получается! – вырывается невольный восторг у лейтенанта.

– Очень просто, – говорит механик, – весь корабль знает, что я вот этим пальцем разбиваю пополам кусок комкового сахара!

Представление

Как-то молодой «эртеэсовец» (начальник радиотехнической службы корабля), представляясь по случаю назначения на первичную должность, принес на корабль, стоящий в доке, целую сетку с апельсинами и дипломат с коньяком. А так как на корабле этим вечером кроме механика, «румына» (командира БЧ-3) и самого молодого начальника РТС никого не было, то коньячно-апельсиновый удар, подкрепленный целым противнем жареной картошки, пришелся по ним троим. Поначалу лейтенант робко отказывался от своего же собственного угощения, но потом понял, что сопротивляться бесполезно. Лейтенант отпустил «вожжи» и получил, как говорят в таких случаях, максимум удовольствия. И все бы ничего, но вдруг «юбиляра» сильно потянуло в гальюн. Гальюн же в доке, как известно, размещается на стапель – палубе. А на дворе была зима, январь месяц, мороз – под сорок! Но делать нечего, природа брала свое. Доковылял лейтенант до заветной дырки, примостился, а дело не идет?! Видно коньяк с жареной картошкой, изрядно политой апельсиновым соком, дали какое-то весьма прочное соединение. Позавидовал лейтенант старым офицерам: механику с «румыном». Их желудки как-то уж очень легко усвоили содержимое дипломата. Хотя причина была в действительности простая: к апельсинам они, видно чувствуя недоброе, практически не притрагивались, да и картошку ели нехотя. Целый час просидел лейтенант на морозе. И сразу же получил первую профессиональную болезнь. Называется она парапрактит, а проще говоря «болезнь задницы». Представление закончилось для лейтенанта плачевно: месячной госпитализацией. Зато когда лейтенант вышел из госпиталя, корабль стоял уже у причала в родной базе. А в родной базе, как известно, и тепло, и уютно и, главное, нет проблем с теплым ватерклозетом.

Ну что же ты, Ваня!

Идет парусная гонка офицерских команд на шестивесельных ялах в узком заливе – месте базирования малых противолодочных кораблей. Впередсмотрящим на яле МПК с бортовым номером «158» сидит лейтенант Иван Сидоров, в обиходе – просто Ваня. Ваня потому и Ваня, что часто, как это говорят на флоте, «не снимается с ручника». И вот Ваня докладывает с бака яла: «Впереди это, как его…» И неожиданно замолкает. Команда шлюпки, занятая управлением парусами, недоуменно переглядывается.

– Ваня, что там? – спрашивает командир.