Флибустьеры

— Ясно кем — пиратами. Выживут, без сомнения. То общество, в которое они попали, держится исключительно на таких героях, как Власов и бригада.

— Кем он там представился?

— Капитаном Бладом.

— Капитаном Бладом? — Зубрик улыбнулся.

— Может, он изменит псевдоним и назовется капитаном Морганом, который послужил прототипом для литературного героя Сабатини.

— Сабатини?

— Ага, он написал несколько популярных романов о морских приключениях благородного пирата, капитана Блада.

— Надо будет прочесть, — сказал Зубрик и что-то отметил в блокноте…

Думая о дяде, я был уверен, что рано или поздно он напомнит о себе. И он напомнил о себе ровно через год, когда моим существованием перестали интересоваться любопытные внутренние органы.

На квартиру доставили наследство — дядюшкин сундук. Это все, что осталось от пожара на даче. Огромный кованый сундук был когда-то обит алым бархатом и украшен оловянными колокольчиками. Украшения сгорели и оплавились. Я его помню, он стоял в комнате дяди и, возможно, в прошлом принадлежал прабабушке, которая хранила в нем свое приданое, а после замужества — наволочки и рубашки прадедушки. Такие сундуки необходимы детям, чтобы играть в прятки, казаков-разбойников, морских пиратов. Сундук служил дяде в качестве сейфа, но все бумаги сгорели, а золу и корешки книг забрали на анализы. Через год тяжелая и громоздкая вещь оказалась никому не нужна, и мне её вернули. На кованой крышке уцелели чугунные виньетки из роз и парящие над ними то ли голуби, то ли колибри.

Доставил сундук старый приятель, коммивояжер Зубрик.

— Подпишись-распишись. Вещь раритетная, память об Артуре Львовиче Журбе. — Он хитро подмигнул. — Любомудров провозился с ним год, но никаких аномальных криминалий не обнаружил.

— Не обнаружил чего?

— Ничего необычного. Старик весь извелся. Так что возвращаем сундучок в целости и сохранности.

Четверо молодцов внесли сундук и поставили в центре комнаты.

Зубрик хихикнул:

— Тебе может и сгодится — макулатуру собирать. Чем занимаешься, Сергей Петрович?

— Ничем.

— Новую книгу пишешь?

— Нет, думаю.

— Думай, не мне тебя учить о чем писать, — Зубрик подмигнул. — Напиши роман о пиратах Карибского моря, в подражании Сабатини, об их главаре Властилини, — Зубрик улыбнулся. — Кстати, я прочел книги Сабатини. Понравились, не знал, что они имеются в домашней библиотеке. — Его лицо приняло озабоченное выражение. — Жаль, что так все получилось. Жаль, как говорил твой дядя: «Наука и политика — несовместимы».

— Ага.

— Твой дядя был очень небрежен, — продолжал Зубрик. — Очень халатный человек, в другое время и при другом правительстве, не столь мягком и гуманном…

— Разве сейчас что-нибудь изменилось?

— На бочку с порохом не сажают, — Зубрик заржал, попятился к дверям. — Прощайте, Сергей Петрович, приятно было с вами познакомиться.

— Прощайте.

Дверь глухо хлопнула. Я подошел к сундуку. Долго и молча стол над ним, поглаживая крышку. Потом откинул её и машинально почесал кисть. Мой ожог начал зудеть, как когда-то на катере. На внутренней стороне крышки мчалась пара диких скифских коней с заплетенными в косички гривами, а над ними улыбалось раскосое, длинноусое, с оселедцем на голове лицо Таргитая. Странно, такого рисунка на крышке раньше не было. Очередная дядюшкина шутка-намек? Что он хочет ею сказать? Я посмотрел на ожог, похожий на тату. Пальцы неистово скребли рисунок, ублажая зуд.

— Ну, дядя, ну погоди. — Я заскрипел зубами. — Что теперь?

Комната молчала.

— Ты всегда был оригинальным шутником, черт тебя забодай, — говорил я, залезая в сундук. Пришлось сильно скрючиться. Тяжелая крышка упала, больно пристукнув по голове. Показалось, что из глаз посыпались искры, яркая вспышка рванулась к сетчатке глаз. Я испуганно зажмурился, хватаясь за стенки сундука и вдыхая знакомый запах озона. Пол под ногами стал раскачиваться.

Я попробовал поднять крышку сундука, чувствуя, что сейчас сойду с ума. Ничего не получилась. Такое ощущение, словно крышка намертво припаялась к стенкам. И тут я услышал голоса и что-то тяжелое ударило по сундуку.

— Багром его подцепи! Багром!

— Теперь разворачивай!

— Давай его сюда, наше сокровище!

— Сюда!

Дно сундука обо что-то ударилось. Кажется, зашуршала галька. Крышка откинулась. Меня ослепил ворвавшийся в темницу яркий солнечный свет.

Кто-то сказал:

— Вылазь, царевич.

Ошеломленный происшедшим, я растерянно посмотрел наверх и увидел улыбающиеся и радостные лица: дяди, мамы, отца, сестры и её королевича.

— С приездом, Сережа, — весело объявил дядя.

Я выпрямился, недоверчиво оглядываясь по сторонам, огорошенный происходящим.

— Как тебе сундучок? Надежное средство доставки? Любомудров в очередной раз сел в калошу, — тараторил дядя.

— Сел-сел, — пробормотал я.

Я и дядюшкин сундук стояли на песчаной косе, вытянувшей белый язык далеко в море. Напротив — широкая дуга девственного пляжа, усыпанного мелкой галькой и ракушками, обломками кораллов и пучками водорослей. Коса и пляж образовывали красивую, безмятежную лагуну. Еще дальше виднелась зеленая полоса джунглей. Между ними и пляжем стоял просторный двухэтажный деревянный дом.