Флибустьер

На катере приплыли четырнадцать флибустьеров. Половина из них была легко ранена. Тяжелораненых оставили на шхуне. Наверное, чтобы убитым было не скучно. Пьер Бело первым поднялся на борт брига.

— Кто командовал судном? — первым делом спросил я.

— Мишель де Граммон, — ответил прелюбодей. — Его разорвало картечью, сдох, лежит возле фок-мачты.

Видимо, губернатор Сент-Доминго предчувствовал мою встречу с флибустьерским «генералом».

— Он знал, на кого нападает? — задал я следующий вопрос.

— Конечно, знал! — подтвердил расстриженный священник и попытался польстить: — Корабль у тебя приметный, больше ни у кого нет таких высоких мачт.

— Тогда почему напал на своих товарищей?! Неужели думал, что крикнет «Сдавайтесь!» — и мы сразу сложим оружие?! — спросил я, чтобы понять, что сподвигло их на такой безрассудный поступок.

— А что ему оставалось делать?! Мы уже месяц болтаемся в море. Добычи нет, еда кончилась. Не сегодня-завтра его бы сняли с капитанов и высадили на остров с одним пистолетом. Он сказал, что если захватим твой корабль, все станем богачами, поплывем во Францию, — поведал Пьер Бело.

Мишель де Граммом всегда был слабоват в охоте за судами. Не было в нем морской жилки. Его дело — грабить города и села. Наверное, поэтому его и называли «генералом».

— Ты ведь квартирмейстер? — поинтересовался я.

— Да, — нехотя признался он и только потому, что рядом стояли другие пленники, которые неправильно бы оценили его вранье.

— И тоже знал, на кого нападаешь, но поддержал капитана, — сделал я вывод.

Бывший священник и прелюбодей промолчал.

— Повесить его высоко и коротко, — приказал я.

— Виконт, вы же пообещали пощадить нас! Мы поверили вам! — сразу запричитал он.

— Врешь, ничего я не обещал, — оборвал я и сказал своим матросам: — Заткните ему пасть его рубахой.

Мои матросы еще и от себя добавили Пьеру Бело по несколько тумаков, после которых у него подкосились ноги. А может, от страха ослабел. Его вздернули на фока-рее. Дергался долго. Когда затих, вынули из петли, раздели, разули и голове тело выкинули за борт. Согласно обычаю, его одежда и обувь пошли палачам, чтобы душа повешенного не преследовала их. Остальных пленников закрыли в кладовой, где места было маловато, могли только сидеть.

На шхуну отправился новый экипаж, набранный из матросов обоих бригов. Они обшарили приз от киля до клотика и нашли там только оружие, боеприпасы, полбочки солонины и полторы бочки червивых сухарей. Убитых и тяжелораненых выкинули за борт. Среди убитых был и Мишель де Граммон. Его опознали по черной повязке на голове, которая прикрывала вмятину. На этот раз картечины попали в туловище, почти разорвав его напополам. Его карманы, как и каюта, были пусты. Пленные флибустьеры рассказали, что всю богатейшую добычу, взятую в Кампече, Мишель де Граммон продул в карты. Поэтому и подался опять в море, поэтому и захотел разжиться за мной счет. А может, зависть им двигала. Ведь он так хотел стать владельцем имения или хотя бы плантации. Кстати, зависть часто недооценивают, выискивая причины безрассудных поступков. Так закончилась жизнь известного флибустьерского «генерала», который, как большинство флибустьеров, прожил яркую и бестолковую жизнь, сделав богачами многих умных трусов. Все небогатые трофеи, кроме судна, конечно, я отдал экипажу. Шхуну оснастили запасными парусами. Она была в балласте, бежала резво, поэтому место заняла в хвосте конвоя.

46

Чарльстон сильно разросся. Улиц теперь было четыре. Появились новая церковь, деревянная, но высокая, и, чтобы уравновесить духовную жизнь, трактир и пара таверн. В море уходил деревянный пирс, по одну сторону которого разгружались два баркаса. Выгружали они зерно, привезенное из Нью-Йорка, который, говорят, уже многолюдный город — раз в пять больше Чарльстона.

На берегу нас встретил Жильбер Полен в сопровождении алькатраса Жака. Оба были одеты, как пожилые нантские купцы средней руки — старомодно и добротно. Если бы я не знал, то принял бы Жака за компаньона, а не слугу. Впрочем, как позже выяснилось, алькатрас был слугой-компаньоном: владел земельным участком, которые здесь давали бесплатно по одному каждому желающему, и как бы сдавал в аренду своему хозяину, за что его кормили, поили и одевали, как родного брата. Из-за такой неслыханной щедрости алькатрас Жак ходил сам не свой от радости.

— Я как увидел паруса, сразу понял, кто плывет! — радостно произнес Жильбер Полен, поздоровавшись со мной. — Какими судьбами к нам? Привезли одумавшихся флибустьеров, чтобы начали новую жизнь?

— Не совсем одумавшихся, — ответил я и рассказал о нападении флибустьеров.

— Надо же! Раньше такого не могло случиться! — удивленно воскликнул он.

Допустим, случалось и не раз, но возражать я не стал.

— Хочу продать здесь пленных. Они согласны подписать контракт на пять лет, как за оплату перевозки сюда. Может, кто-то из них за это время поумнеет, — сказал я. — Не знаешь, кому предложить?