Флибустьер

— Я потом предложил этому сукиному сыну пост лейтенанта короля, моего заместителя в южных районах, а он куда-то пропал! — пожаловался мне губернатор, когда я нанес ему визит вежливости и, зарядив ноздри нюхательным табаком, чихнул, словно бы подтверждая, что не врет. — Если где-нибудь повстречаешь его, передай эту новость. Пусть возвращается и приступает к исполнению своих обязанностей, пока я не передумал.

— Обязательно передам, — пообещал я, хотя был уверен, что больше никогда не встречусь с Мишелем де Граммоном.

Денег у меня теперь достаточно не безбедную и беззаботную жизнь. Есть забавная игрушка — драгунский полк, которая будет развлекать меня в минуты скуки. Если уж совсем тоскливо станет, прометнусь вдоль берегов Европы, которые ближе к дому и где погода лучше.

Я свел Гильома Буланже с местными купцами, объяснил, как вести с ними дела. В следующем году он будет командовать новым бригом и, как следствие, всем моим флотом, а капитаном старого назначу его старшего помощника или кого-нибудь другого. Купцы передали нам список того, что хотели бы получить в следующем году, а взамен получили список того, что хотелось бы получить нам. Основным экспортным товаром все больше становился сахар-сырец. В Нанте уже есть две фабрики по его рафинированию. По возвращению я собирался построить третью. Спрос на сахар растет стремительно. Его развозят из Нанта по всей Франции и даже в Римскую империю и Швейцарию. Я вот все жду известие, что швейцарцы научились делать плиточный шоколад. Пока не умеют. Наверное, ждут, чтобы я приехал и показал.

Продав привезенное и наполнив трюма местными товарами, я сразу повел караван в Нант. Наступил сезон ураганов, так что лучше этом регионе не задерживаться. В Наветренном проливе крейсировала эскадра из пяти испанских военных галеонов, но за нами не погналась, хотя, уверен, мой бриг числится у них в должниках. Наверное, боялись спровоцировать французского короля на ответные действия.

Зато, когда проходили мимо Эльютеры, одного из островов Багамского архипелага, навстречу нам выскочила гафельная шхуна водоизмещением тонн семьдесят. Мне показалось, что видел ее раньше. Если это та, то не должна была нападать на нас. В то же время курс шхуны недвусмысленно говорил о ее намерениях. Она шла по ветру, довольно резво. Если бы у меня было желание уклониться от боя, сделать это было бы трудно. Такого желания у меня не было. Не знаю, на что рассчитывал капитан шхуны, нападая на два более крупные корабля. Разве что на удачу и нашу трусость. На счет первого пока ничего сказать не могу, а вот на счет второго ему явно не повезло.

— Экипаж к бою! — скомандовал я.

Матросы вооружились и бодренько заняли места по боевому расписанию.

— Погонные пушки зарядить ядрами и целиться по парусам, а карронады — картечью. Второму бригу просигнальте, чтобы сбавил ход и без команды не нападал, — отдал я второе распоряжение.

Первым же выстрелом с дистанции кабельтова три наши погонные пушки сбили у шхуны стаксель и парус-фок. На этом ее стремительный бросок и закончился. Грот-мачта располагалась позади мидель-шпангоута, поэтому в продвижении вперед участия не принимала. На шхуне засуетились, доставая запасные паруса. В это время мы приблизились к ней менее, чем на кабельтов, убрали паруса и, замедляя ход, развернулись правым бортом.

— Нечетные карронады, огонь! — приказал я.

Флибустьеры были так увлечены парусами, что многие не успели спрятаться. Те, кто спрятался, оказались не намного умнее погибших ранее. Они были уверены, что у них есть несколько минут, пока мы будем перезаряжать пушки, собирались по-быстрому поднять запасной парус. Для этого к делу подключились почти все, кто был на шхуне. Подозреваю, что желание нападать у них уже пропало.

— Четные карронады, огонь! — скомандовал я.

Второй залп оказался неожиданностью для флибустьеров. Картечь выкосила большую их часть. Остальные зашхерились настолько хорошо, что судно казалось вымершим.

Я подождал минут десять. За это время второй бриг подошел к нам и лег в дрейф с наветренной стороны в паре кабельтовых. На нем все орудия были готовы к бою, хотя, уверен, догадались, что воевать уже не с кем.

— На шхуне, будете сдаваться или продолжить расстрел? — крикнул я в медный рупор.

Несколько минут было тихо, потом на баке появился безоружный флибустьер. Я узнал его по выбритой тонзуре. Это был Пьер Бело, бывший католический священник, расстриженный за прелюбодеяние, и бывший квартирмейстер на корабле под моим командованием.

— Мы сдадимся, если вы высадите нас на остров, — выдвинул он условие.

— Вы сдадитесь без всяких условий или умрете прямо сейчас, — сказал я. — У вас три минуты на размышления.

Хватило двух. Бывший священник спустился в кубрик и оттуда сразу же вышел другой флибустьер, моложе и с густой черной шевелюрой, которого я раньше вроде бы не встречал.

— Мы сдаемся, виконт! — крикнул он.

Значит, они точно знали, что нападают на своих. Впрочем, для них уже не было своих.

— Салитесь в шлюпку без оружия и гребите сюда, — приказал я.