Флибустьер

В конце октября вернулись из Америки мои бриги. Оба удачно поторговали. На Эспаньоле цены на привозные товары взлетели еще выше, а на местные упали еще ниже. Во Франции тоже подросли цены на колониальные товары. Так что каждый бриг за один рейс окупил не только себя, но и своего напарника. Вырученные деньги пошли на постройку фрегата.

Обеспечив работой на зиму значительную часть жителей славного города Нанта, я отправился в свое загородное поместье, чтобы отдохнуть после трудов ратных и перед трудами корсарскими до конца мая или начала июня. К тому времени, как заверил меня хозяин верфи, фрегат будет готов.

58

Слово корсар мне нравится больше, чем флибустьер, которое звучит слишком натужно и как-то по-деревенски. Наверное, потому, что родилось на задворках, как сейчас считают, цивилизации, в Вест-Индии. Англичане и голландцы в Европе тоже называют своих морских разбойников по-другому. Первые — приватирами, вторые — каперами, а в последнее время — печелингами или флиселингами (в честь их базы — порта Флиссинген, к созданию которой и я приложил руку). Вульгарным древним названием пират сейчас обзывают только тех, кто не имеет корсарского патента, грабит исключительно для себя. Те, у кого есть бумажка с подписью и печатью суверенного правителя, считаются военнослужащими его флота и заслуживают обращения, как с военнопленными. Пиратов за нежелание делиться считают вне закона и казнят частенько без суда и следствия. Вывод на все времена: заплати налоги — и грабь спокойно!

У меня есть нужная бумажка. В ней написано, что корабль «Альбатрос» имеет полное право отбирать любое имущество у тех, кто является подданными восьми суверенных правителей, рискнувших связаться с королем Франции Людовиком Четырнадцатым. Ежели не захотят расстаться со своим добром по-хорошему, я имею полное право убить их по-плохому. Это право обходится мне всего лишь в десятую часть добычи.

В ближайшие часы именно этим я и собираюсь заняться. Мой фрегат рассекает серые воды Кельтского моря, нагоняя два английских судна. Это большие трехмачтовики, один тонн на девятьсот, второй — на семьсот. Я бы назвал их флейтами, но слишком малое соотношение длины к ширине, от силы три с половиной к одному. Поэтому берут груза больше, но идут медленнее и не так круто к ветру, как голландские флейты. Оба судна, как догадываюсь, из так называемого «ямайского» конвоя. Английские купцы предпочитают отправляться в Вест-Индию большим конвоем в конце осени или начале зимы и возвращаться в первой половине лета. Как мне сказали французские рыбаки, которых повстречали примерно на траверзе Бреста, о подходе этого конвоя стало известно адмиралу де Турвилю, который и вывел свой флот в пролив Ла-Манш, чтобы подорвать экономику Англии и заодно нехило обогатиться. Этим двоим пародиям на флейт удалось, видимо, ускользнуть от военно-морского флота Франции. Решили обогнуть остров Британия и подойти к Лондону с востока или разгрузиться в каком-нибудь порту западного побережья. Встреча с французским корсаром не входила в их планы, поэтому уже часа два пытаются избежать ее.

Фрегат идет быстрее на пару узлов, как минимум. Он обошелся мне в полтора миллиона ливров. Богатый человек отличается от бедного тем, что может покупать себе дорогие игрушки. Впрочем, фрегат не только игрушка. Он еще и норовит окупить себя, несмотря на то, что юго-западный ветер хоть и попутный, но слабый. И еще очень сухой и горячий. Наверное, ветер и сам не понимает, что делает в этом обычно забытом солнцем, сыром и холодном крае. Я до сих пор искренне удивляюсь, когда в Англии сухая и жаркая погода. Больше меня удивляется этому только сама сухая и жаркая погода. В такие дни, а точнее, часы, со многими англичанами случается помешательство. Они и без внешних причин склонны к сумасбродству, но в солнечные дни чувствуют себя Икарами и сталкиваются с такими же последствиями. Вот и эти английские капитаны отказываются обращать внимание на поднятый на флагштоке грот-мачты фрегата грозный желтый флаг — символ моего безумного гнева и неминуемого наказания экипажа непокорного судна. Не знаю, на что они надеются. Разве что на чудо. Но, как мне сказали рыбаки, которые знают всё, что творится в проливе, военно-морской флот Англии сейчас в восточной части Ла-Манша. Зализывает раны после прошлогоднего поражения и жаждет реванша.

— На баке! — кричу я. — Пальните-ка ядром по парусам ближнего приза!

Дистанция больше мили. Попадут вряд ли. Но ядер и пороха много, так что развеем скуку.

Грохочет одна кулеврина, потом другая. Паруса на английском судне остаются целы, хотя, как мне показалось, второе ядро прошло над самой кормовой надстройкой.

Минут через десять я приказываю повторить попытку. На этом раз ядро дырявит парус-бизань, но не обрывает его.