Флакон смерти №5

– Это Роберта Олден из «Американской трагедии» Теодора Драйзера. Работница на фабрике, забеременевшая от главного героя, что мешало ему жениться на юной богачке, и поэтому обреченная на смерть. Этот молодчик во время прогулки на лодке по озеру долбанул ее по голове фотоаппаратом, а когда лодка перевернулась, то несчастная утонула – вместе с их неродившимся малышом.

– Таких расстреливать надо! – заявил гневно товарищ генерал, и Зоя, вообще-то противница смертной казни, успокоила его:

– Его казнили на электрическом стуле.

Ее собеседник, явно удовлетворенный подобным финалом незадачливого убийцы, спросил:

– А что с этим мужичком со страницами книги во рту? «Поэтика» Аристотеля – это что, тоже кто-то написал?

Зоя не стала отрицать очевидного литературного факта.

– «Поэтику» написал сам Аристотель, причем в двух томах. Второй затерялся еще в Античности, но именно вокруг него строится интрига в «Имени розы» Умберто Эко. Если не читали, то средневековый триллер с Шоном Коннери ведь видели?

Товарищ генерал припомнил:

– А, это где там в монастыре всех убивали?

– Ну да, хотя не убивали, а люди сами умирали, потому что читали запретную книгу, страницы которой были намеренно пропитаны ядом, и, разлепляя их, смачивали палец во рту, тем самым самоотравляясь. И в той мере, в какой они жаждали вкусить запретный литературный плод, они убивали сами себя.

– Никогда не сую пальцы в рот, разлепляя страницы книг! – заметил торжествующе товарищ генерал. – Я бы в монастыре на эту уловку не попался.

Зоя не стала ему объяснять, что это не уловка, а часть писательской фабулы, и собеседник поинтересовался:

– А что за книга-то была такая, ради которой все умирали? Какие-то запретные знания типа колдовства или жуткая запрещенная порнография? А, понял, еще хуже, поэтому читать никому не давали и за прочтение убивали: средневековая аннотация к «оранжевым» революциям?

Зоя подтвердила:

– Ну, что-то в этом роде. А если быть точнее, то трактат великого грека, посвященный теории драмы. Ну да, все дело в театре!

Товарищ генерал, взглянув на нее, подтвердил:

– Ну да, это так. Связи между жертвами не было, они частично были знакомы, частично нет, однако все в той или иной мере относились к театральной и киношной тусовке Москвы. Думаете, убийца тоже оттуда?

Зоя склонила голову:

– Ответа я не знаю, но думаю, что странным образом нет. Убийца воссоздает известные в мировой литературе сцены смерти, воплощая выдумку в реальность.

В смерть.

– А почему нет? Это же логично! Тогда мы какого-то писаку, помнится, в оборот взяли, жалко, что только прижать к ногтю не смогли…

Товарищ генерал с явным сожалением вздохнул, а Зоя поняла, что он имеет в виду бородатого бедолагу, гениального драматурга Стасика в черной шапочке с красным помпоном, из которого тогда упорно пытались сделать козла отпущения, но, к счастью, не вышло.

– Да, это логично, но уж слишком логично. Все так выпукло, театрально и декоративно, что похоже, будто кто-то стремится устроить кровавый театр, но при этом о реальном театре представления не имеет и пытается это то ли компенсировать, то ли наверстать.

– Ну, вы загнули! Не люблю я всю эту излишнюю психологию. Думаю, нам того бородатого автора надо получше прищучить. Это точно он!

Зоя горячо возразила:

– Уверена, что нет.

И не без дрожи посмотрела на две последние фотографии, чувствуя, что ее колотит, – и не без причины.

Товарищ генерал, придвинув снимки к себе и надев очки, принялся их рассматривать, морща лоб.

– Хочу сам додуматься, хотя книги, признаюсь, не мое. Вот сериалы про ментов – это да, хотя там тоже много всякой лабуды накручено, а все эти заумные книжки – от них только в головах опасный винегрет и в итоге на улицах буза.

Тактично не возражая ему, Зоя ждала его вердикта.

Тот, явно тужась от интеллектуальных усилий, вдруг выпалил:

– Железнодорожный билет! Ну да, точно, это же Анна Каренина, ведь так?

Зоя, кивнув, ответила:

– Я тоже так думаю. Кто-то решил инсценировать смерть Анны Аркадьевны, поэтому и рваные раны, и гематомы, и многочисленные травмы – как будто она под машину попала, как вы сказали. Ну, или под поезд.

Сияя, товарищ генерал был явно доволен своими литературно-дедуктивными способностями.

– А вот вторая жертва той же ночи, эта тетка, отравленная мышьяком! Тоже из Толстого? Там Каренина перед тем, как под поезд прыгнуть, случайно мышьяком травиться не пробовала?

Зоя отрицательно качнула головой.

– Точно нет? Ну, тогда Достоевский?

Опять мимо.

– Ну, или Шекспир! Ну да, точно, Шекспир! Что он там еще написал? «Король Лир»? А, помню, там отца Гамлета отравили – мышьяком ведь?

– Полынью, влитой в ухо спящему. Но не думаю, что от этого можно умереть, причем моментально. Скорее проснуться и отдубасить родного брата, который желает избавиться от тебя, чтобы занять трон.

Товарищ генерал задал резонный вопрос:

– Что ж это великий Шекспир с ядами так лоханулся? Знай он о «новичке»…

Он захохотал, явно довольный своей более чем сомнительной шуткой.