Флакон смерти №5

За все время своей исповеди подросток ни разу не назвал имени, используя только местоимение.

Так кто же был этим монстром в человеческом обличии, который много лет измывался над младшим сыном Великой Продюсерши, занятой чем угодно, но только не собственным младшим отпрыском, живущим с ней под крышей средневекового рублевского замка.

Кто-то из охраны? Из обслуги? Из друзей матери? Неужели родственник?

– Он ведь все эти годы запугивал меня. Говорил, что убьет мать, если я заикнусь. И, думаю, не врет. Ну а когда я стал постарше и начал сопротивляться, он заявил, что у него имеются записи на телефоне. А недавно, когда я ему сильно вмазал, пригрозил, что он опубликует видео в Интернете, если… если я ему не подчинюсь. Ну, вот я и решил, что к себе я его больше не подпущу, и он дал мне срок. А потом он запустит видео в Интернет. Зачем мне тогда жить? Ну, вот я и решил…

Будь этот нелюдь перед ней, Зоя бы бросилась на него с кулаками.

– Так кто же это? – спросила она. – Он у вас в замке работает?

Добрик невесело усмехнулся.

– Если бы так, я бы устроил, чтобы мать его уволила. Но нет, он не работает в замке, он тут живет. Вместе с матерью. Это ее нынешний супруг и мой отчим Алик.

Зоя, которой и в голову прийти не могло, что этот податливый, бесхребетный, улыбчивый субъект, о которого Великая Продюсерша вытирала ноги, обращаясь с ним как с рабом, уже на протяжении многих лет развращает ее сына.

– Пойдем! – сказала она и взяла подростка за руку. Тот в страхе спросил:

– Но куда? К матери? Нет, я ни за что не скажу, я все буду отрицать. Если это станет известно, то моя жизнь окончится!

– Твоя жизнь только начинается. Нет, к матери твоей мы не пойдем. Ты поедешь с нами. Немедленно. Тут ты больше оставаться не будешь.

Когда они спустились в огромный, выложенный розовым мрамором холл, то первым, кто им попался, был этот самый Алик.

То ли пятый, то ли шестой супруг Великой Продюсерши – и последняя мразь, подвергавшая сексуальному насилию своего юного пасынка.

– О, вот вы где! А мы вас везде ищем и найти не можем! – расплылся он в чарующей, милой улыбке.

И, переведя взор на Добрика, который, как ощутила державшая его за руку Зоя, при виде своего отчима стал мелко дрожать, произнес:

– Добрик, а ты куда намылился? Ну-ка, живо к маме, она сейчас в растрепанных чувствах, у нее выявили серьезную болезнь.

Тон у него был дружелюбный и вполне обыденный, и Зоя поняла, почему много лет никто не замечал того, что этот приветливый, улыбчивый Алик совершает ужасные вещи в средневековом рублевском замке своей престарелой супруги.

Или не хотел замечать?

– А потом зайди ко мне, нам надо поговорить. Ты ведь сам знаешь…

Тон Алика чуть изменился, и не будь Зоя в курсе того, о чем он желал поговорить с подростком, не заметила бы этого.

– Он проводит нас до машины, – заявила Зоя крайне сухо. – Кстати, ваша жена хотела, чтобы вы принесли ей… стакан теплого молока с медом и корицей. Немедленно!

Алика как ветром сдуло, а Добрик, все еще дрожа, произнес:

– Мать терпеть не может теплое молоко, а он его приготовит и подаст. Так она ему наверняка его в слащавую рожу выплеснет!

Зоя, толкая тяжеленную дверь замка и выходя наружу, сказала:

– Надо было сказать тогда, что она хочет молоко, доведенное до кипения. Вот тогда пусть его ему в рожу и выплескивает!

Андрон, стоявший у их джипа и говоривший по телефону, завидев Зою, произнес несколько недовольно:

– Ты где была все это время? И телефон свой отключила.

– Как всегда, когда мы едем с частным визитом, – ответила девушка, открывая дверь джипа и подталкивая Добрика. – Ну, живо!

Андрон остолбенел.

– Что ты делаешь? И кто это такой? Ее сын? Почему он садится в наш джип?

– Обсудим все по пути. А теперь поехали, иначе, если он поймет, что мы увозим мальчика, то предупредит охрану, и нас отсюда не выпустят.

Но Алик, занятый приготовлением молока с медом и корицей для супруги, а после этого, вероятно, получивший знатный нагоняй, остановить их не смог.

Не вдаваясь в подробности, Зоя по пути в Москву сказала:

– Добрику нужна помощь, и мы ему ее окажем. Ему там больше оставаться нельзя. Он – жертва домашнего сексуального насилия.

Андрон, сверкнув глазами, заметил:

– Ну, это их дела, нам в них лучше не соваться. Если станет известно, что мы увезли несовершеннолетнего против воли его матери, это повредит моему, то есть я хотел сказать, нашему бизнесу.

Зоя повторила:

– Добрику нужна помощь. У тебя же были связи на самом верху в МВД. Ты должен их задействовать.

– Но, мой прелестный носик, не стоит влезать в чужие дела…

Зоя едва не закричала:

– Стоит! Сделай это ради меня, прошу тебя? Разве я так часто о чем-то прошу?

Кажется, еще никогда.

Алика задержали в средневековом рублевском замке на следующий день. А еще через два дня стало известно, что он повесился в КПЗ, и, узнав эту весть, Зоя почему-то не испытала ни малейшего сочувствия.