Флаг миноносца

Людмила помогла Косотрубу натянуть на себя немецкую форму. Шепотом ругаясь и отплевываясь, Валерка надел каску, взял винтовку и пошел на поляну. В тот момент, как он появился в поле зрения часового, Людмила вышла на поляну с другой стороны. Окрик часового заставил ее остановиться, но на этот раз она ничего не говорила, а только рыдала, усевшись прямо на землю. Не сводя с нее глаз, часовой крикнул патрульному, чтобы тот посмотрел, что это за сука визжит там под деревом. Косотруб вразвалку приближался сзади к часовому, нарочно тяжело ступая, как это делал патрульный.

- Schneller!* - сказал часовой. В ответ он получил сокрушительный удар прикладом немецкой винтовки.

_______________

* Быстрее! (нем.)

Теперь путь был свободен. Они поспешили к машине.

В десяти шагах от машины лежал Шацкий. Земля вокруг него была истоптана, изрыта каблуками. В окостеневших пальцах Шацкий сжимал рукоятку противотанковой гранаты, которая, по-видимому, взорвалась у него в руках. Маленького Дручкова застрелили в машине. Он так и остался в кабине, будто уснул после долгого перехода, привалившись к спинке сиденья. Шофер лежал у раскрытой дверцы.

Земсков попытался представить себе ход разыгравшейся здесь трагедии. Возможно, машина не завелась, когда по приказу Будакова батарея покидала позиции. И тут же в сад ворвались немцы. Ведь батарея из второго дивизиона, преграждавшая доступ на хутор, ушла еще раньше. Шацкий остался с машиной. Может быть, он надеялся вывести ее, может, верил, что свои вернутся или хотя бы дадут отсечный залп с дороги. Шацкий хотел повернуть боевую машину. Это видно по положению колес. Не успел! Матросы с гранатами и карабинами залегли в канаве. Это был их последний рубеж. Все восемь человек погибли там. След гусеницы танка врезан в землю, а кругом выгорела трава. Кто-то бросил в танк зажигательную бутылку.

Вероятно, в конце их осталось только трое. Шацкий послал Дручкова и шофера в машину. Он рассчитывал на последний шанс, вышел вперед, подпустил врагов и взорвал себя вместе с ними. Кто знает скольких гитлеровцев увел с собой в могилу Шацкий - балтийский кочегар, прошедший за этот год путь от матроса до командира батареи?

Все эти мысли проносились в голове Земскова, пока он вместе со своими друзьями осматривал машину. Машина оказалась цела. На спарках лежал полный комплект реактивных снарядов. Немцы не тронули машину. То ли они боялись, что грозная установка взорвется при первом прикосновении, то ли решили оставить все как есть до приезда высокого начальства. Они ограничились тем, что выставили часового.

"А что, если попытаться завести машину?" - У Земскова холодок пробежал между лопатками от этой идеи.

- Товарищ капитан! - Косотруб сорвал висячий замок с железного ящика за кабиной. Там лежал аккуратно упакованный в брезент Флаг лидера "Ростов". - Вынимать?

По этому вопросу Земсков понял, что и Косотрубу пришла в голову та же мысль. Он еще раз осмотрел ходовую часть. Решено!

Земсков послал Косотруба посмотреть, свободен ли выезд на шоссе, перенес флаг из ящика на сиденье, потом полез под машину и вставил запал и бикфордов шнур в заряд тола, укрепленный под рамой. Затем Земсков опустил подъемный механизм на наименьший прицел. Кажется, все!

Людмила все еще стояла у тел убитых матросов. Земсков увел ее обратно к машине.

- Хорошо, что ты пошла с нами, - сказал он.

- Конечно, вы не нашли бы дорогу через мельницу.

- Нет. Не только поэтому. Я жалею, что раньше...

Она приложила ладонь к губам:

- Ш-шшш! Я тоже жалею, но совсем о другом. Когда мы вернемся...

С дороги раздался вопль. Земсков и Людмила замерли Косотруб бежал к ним, уже не соблюдая никакой осторожности. Еще издали он крикнул:

- Заводи!

- Есть там часовой? - спросил Земсков, уже сидя в кабине.

- Был!

Земсков нажал на стартер. Мотор завелся.

- Поехали! - крикнул Косотруб, становясь на крыло.

- Подожди! - Земсков развернул машину, вкатив задние колеса на пригорок. - Людмила, Косотруб, оба в кабину!

Когда они уселись, Земсков крутнул рукоятку пульта управления на полный оборот.

Гитлеровцы могли ждать чего угодно, но не залпа гвардейской минометной установки среди хутора. Земсков не знал, какой урон причинил его огонь, но паника поднялась такая, что он беспрепятственно проехал через весь хутор. Только когда хаты остались позади, в хуторе поднялась пальба.

Косотруб распахнул дверцу и посмотрел назад:

- Машина с солдатами и танк!

Дорога летела под колеса. Телеграфные столбы проносились мгновенно. Кусты вдоль дороги слились в черную полосу. Не сбрасывая газ на поворотах, прижав акселератор до пола, Земсков выжимал из машины всю скорость, на какую она была способна. Он забыл обо всем, даже о Людмиле, которая сидела рядом, тесно прижавшись к нему. Она не смотрела по сторонам. Взгляд ее был прикован к стрелке спидометра. Стрелка дрожа поднималась по циферблату все выше и выше.

- Пятьдесят... Пятьдесят пять, - беззвучно шептала Людмила. Шестьдесят. Шестьдесят пять миль!