Фладд

— Она просто пострадала из-за неразберихи, а вообще Кейтлин была девушка хорошая. Тогда она еще только проходила новициат. В некоторых орденах послушницы сидят взаперти и учатся богословию, а в нашем ордене им поручают всю черную работу и больше ничего. Я за год новициата ничего не узнала о духовной жизни, потому что все это время чистила картошку. Совсем как в армии.

— И что, Кейтлин — сестра Финбара — взбунтовалась?

— Да нет, ничего подобного! Вы знаете, отче, что монахиням нельзя ходить поодиночке? Так вот у нас была такая сестра Жозефина, злобная старуха, подслеповатая и со слабыми ногами, и ее отправили в другой монастырь ордена, в нескольких милях от нашего. Она жила в обители уже больше полувека, вот ей и дали повышение. Так вот в провожатые назначили нашу Кейтлин — сестру Финбару. Она благополучно довела сестру Жозефину до другой обители и должна была идти назад. А чтобы она не шла одна, с ней отправили сестру Гертруду. Понимаете?

— Да, теперь я вижу, в чем трудность.

— Теперь Кейтлин была в своем монастыре, а сестра Гертруда — в чужом. И кто должен был вести ее назад?

Фладд задумался, потом сказал:

— Кейтлин.

— Вот видите, как вы быстро поняли! Наверное, кто-нибудь другой, поумнее, сумел бы разрешить затруднение. Епархиальная аббатиса, например. Да только начальницы Кейтлин думать не привыкли.

— И что было потом?

— Наша Кейтлин проводила Гертруду в ее монастырь и спросила, нельзя ли остаться у них на день-другой, пока тамошние начальницы придумают какой-нибудь выход. Но они ответили, что нельзя, на это надо особое разрешение, и отправили Кейтлин назад, дав ей в спутницы еще одну монахиню. Если не путаю, ее звали Мария Бернар.

— Они меняли людей, но не могли ухватить общий принцип.

— Теперь в чужом монастыре оказалась сестра Мария Бернар. Наша Кейтлин проводила ее обратно. К тому времени она уже падала от усталости, а подошвы ее туфель стерлись почти до дыр. Сдав сестру Марию Бернар, Кейтлин ждала в вестибюле следующую провожатую, и тут у нее сдали нервы. Она выбежала наружу.

— Просто взяла и выскочила на улицу?

— Кейтлин чувствовала, что не вынесет еще одного раза, и знала, что если ее увидят, то вернут обратно и снова кого-нибудь с ней отправят. Так что она просто перелезла через забор и побрела по полю. Затем вышла на дорогу, и там ее довольно скоро догнал грузовик. Шофер остановился и спросил, не заблудилась ли она и не надо ли ей помочь. Сказал: «Запрыгивай в кабину, сестра, я отвезу тебя, куда надо». И Кейтлин села к нему. Она рассказывала потом, что он был очень славный, настоящий джентльмен. Отдал ей половину своего сандвича с сыром — она умирала от голода, потому что всякий раз пропускала время трапезы, а в монастырях едят только в строго определенные часы. Шофер нарочно сделал крюк, подвез ее до самых ворот. Но когда она подкатила на машине, в монастыре ей не обрадовались.

— Думаю, это было совершенно невинно, — сказал Фладд. — Она просто устала и растерялась.

— Вдобавок выяснилось, что шофер — протестант, и это еще ухудшило дело.

— Ничего не случилось бы, — заметил Фладд, если бы со старой монахиней отправили двух сестер, а не одну.

— Умные люди так бы и поступили, — мрачно ответила сестра Филомена, — но во всей этой истории умом и не пахло.

— И что сталось с Кейтлин? Ее прогнали из монастыря?

— Да, выставили вон еще до вечерней трапезы. «Вышвырнули на голодный желудок», — сказала Кейтлин, и это было обиднее всего. Не дали даже проститься со мной. С родной сестрой!

— И куда она пошла?

— Домой, больше ей некуда было податься. Мать умирала со стыда, глаз не могла поднять на соседей. Вскоре после этого Кейтлин пошла по дурной дорожке. Как тетя Димфна. Выпивка, танцульки. Мать говорила, она даже хотела волосы обесцветить. — Филомена подняла лицо; взгляд у нее был озадаченный. — Наверное, у нас это в роду. Горячая кровь.

— Можно я закурю, сестра? — Фладд вытащил из кармана серебряный портсигар. Ему надо было чем-то занять руки. — Представляю, как ты, наверное, переживала.

— Вскоре у меня появилась кровь на руках. Я ведь и сама поверила, только никому бы не показала, если бы мать не заставила. Я все гадала, обязательно ли стигматы бывают только у хорошего человека? А что, если этот человек — обманщик? — Она вскинула голову. — Да, курите, я не против. Так вот с моими стигматами все закончилось быстро. Епископ очень рассердился: в наше время чудеса не жалуют. Так я попала сюда. Меня отослали из святой Ирландии в эти Богом забытые края.

— С тобою обошлись очень жестоко. Особенно если вспомнить, сколько мистических озарений можно списать на височную эпилепсию.

— На что, отче?

— Когда святая Тереза Авильская[33] в течение трех дней созерцала ад, это было предвестье эпилептического припадка; огонь и смрад — составляющие ее ауры[34]. А видение стен Господнего града у блаженной Хильдегарды[35] — известный симптом мигрени.

Филомена глянула на него скептически:

— У меня не бывает припадков. Просто кожа тонкая, вот и все.

— Покров, отделяющий тебя от мира, не так плотен, как у других людей. Покажи мне руку, пожалуйста.