Физики

 Инспектор уходит. Мебиус остается один. Он садится на диван и сжимает голову руками. Из комнаты номер три выходит Ньютон.

Ньютон. Чем нас сегодня кормят?

  Мебиус молчит.

(Снимает крышку с суповой миски.) Суп с клецками из печенки. (Осматривает остальные блюда.) Курица на вертеле, филе «кордон-блё». Превосходно! Обычно ужин у нас слишком легкий. И довольно скудный. С тех пор как остальных пациентов перевели в НОВЫЙ корпус. (Наливает себе суп.) Вы не хотите есть?

 Мебиус молчит.

Понимаю. После кончины моей сиделки у меня тоже пропал аппетит. (Садится и начинает есть суп с клецками.)

 Мебиус поднимается и хочет уйти.

Погодите.

Мебиус. Сэр Исаак?

Ньютон. Мне нужно с вами поговорить.

Мебиус (останавливается). Итак?..

Ньютон (показывает на еду). Может, попробуете суп с печеночными клецками? Удивительно вкусный суп.

Мебиус. Не хочу.

Ньютон. Дорогой Мебиус, за нами теперь больше не будут ухаживать медицинские сестры, нас будут охранять санитары. Здоровенные парни.

Мебиус. Это не имеет значения.

Ньютон. Может быть, для вас, Мебиус. Вы явно хотите провести свою жизнь в сумасшедшем доме. Но для меня это очень важно. Я хочу отсюда выбраться. (Кончает есть суп.) Ну что ж. Попробуем теперь курицу на вертеле. (Кладет себе на тарелку еду.) Появление санитаров вынуждает меня действовать. Сегодня же.

Мебиус. Это ваше дело.

Ньютон. Не совсем. Признаюсь вам, Мебиус: я не сумасшедший.

Мебиус. Конечно, нет, сэр Исаак.

Ньютон. Я не сэр Исаак Ньютон.

Мебиус. Знаю: Альберт Эйнштейн.

Ньютон. Бред! ИI даже не Герберт Георг Бойтлер, как здесь считают. Мое настоящее имя, мой мальчик, Килтон.

Мебиус (с ужасом на него смотрит). Алек Джаспер Килтон?

Ньютон. Совершенно верно.

Мебиус. Основоположник теории соответствий?

Ньютон. Он самый.

Мебиус (подходит к столу). Вы сюда пробрались...

Ньютон. ...изображая сумасшедшего.

Мебиус. ...чтобы за мной шпионить?

Ньютон. Нет, чтобы выяснить, что же, на самом деле, кроется за вашим безумием. Мой безупречный немецкий язык дался мне с чудовищным трудом в лагере нашей разведки.

Мебиус. И когда несчастная сестра Доротея Мозер узнала правду, вы ее...

Ньютон. Да, я ее... Прискорбная необходимость, о которой я не перестаю жалеть.

Мебиус. Понимаю.

Ньютон. Приказ есть приказ.

Мебиус. Само собой разумеется.

Ньютон. Я не мог поступить иначе.

Мебиус. Конечно.

Ньютон. Моя миссия — секретнейшее задание нашей разведки — была под угрозой. Я должен был убить, если хотел избежать подозрений. Сестра Доротея перестала считать меня сумасшедшим, главный врач признавала легко больным, — мне пришлось убийством доказывать свое безумие. Да, эта курица на вертеле необычайно вкусна!

 Из комнаты номер два слышится скрипка Эйнштейна.

Мебиус. Эйнштейн снова музицирует.

Ньютон. Гавот Баха.

Мебиус. Его ужин остынет.

Ньютон. Дайте этому сумасшедшему спокойно играть на скрипке.

Мебиус. Это угроза?

Ньютон. Я безмерно вас уважаю. Меня очень огорчит, если я буду вынужден принять крайние меры.

Мебиус. Вам поручено меня увезти?

Ньютон. Если подозрения нашей разведки подтвердятся.

Мебиус. Какие именно?

Ньютон. Вас считают гениальнейшим физиком нашего времени.

Мебиус. Я человек психически больной, Килтон, и ничего больше.

Ньютон. Наша разведка держится другой точки зрения.

Мебиус. А что вы сами обо мне думаете?

Ньютон. Я полагаю, что вы величайший физик всех времен.

Мебиус. А как же ваша разведка напала на мой след?

Ньютон. Благодаря мне. Я случайно прочел вашу диссертацию об основах новой физики. Сначала я счел ее ребячеством. Но потом пелена спала с моих глаз. Я встретился с гениальнейшим творением новейшей физики, я стал наводить справки об авторе... безуспешно. Тогда я поставил в известность нашу разведку, и она напала на след.

Эйнштейн. Вы не были единственным читателем этой диссертации, Килтон. (Незаметно появился из комнаты номер два со своей неизменной скрипкой под мышкой и смычком в руке.) Дело в том, что я тоже не сумасшедший. Разрешите представиться. Я физик и также состою на службе в разведке. Но несколько иной. Меня зовут Иосиф Эйслер.

Мебиус. Автор эффекта Эйслера?

Эйнштейн. Он самый.

Ньютон. Исчезнувший в тысяча девятьсот пятидесятом году?

Эйнштейн. Добровольно.