Филипп II Македонский

Должно быть, Филипп прекрасно понимал, что, как столько вести об осаде донесутся до Афин, они переполошат весь город. Так и случилось. Вскоре после этого антимакедонская политика, которую с такой настойчивостью, не гнушаясь прямым обманом, проводил Демосфен, принесла щедрые плоды. Афиняне разрушили стелу, на которой был записан текст Филократова мира: очевидно, они наконец осознали, что идет война.[534] Они назвали эту (вторую для них) войну с Филиппом «войной за Византий» и, как и предполагал Филипп, немедленно послали на север флот под началом Кефисофонта и Фокиона для совместных действий с Харесом.[535] Фокион располагал в Византии связями, и его впустили в город. Благодаря афинской поддержке Византий продолжал отбиваться от македонян всю весну и часть лета 340 года.[536] Филипп оказался прав: Византий действительно стал для афинян восточным Амфиполем.

Как именно и в какой последовательности разворачивались события, не вполне ясно, в том числе и из-за того, что, по словам Демосфена, Афины объявили войну Филиппу только после того, как он захватил афинский торговый флот с зерном.[537] Скорее всего, он ошибается: афиняне объявили войну македонскому царю до захвата их флотилии и во время осады Византия, как показывает само название войны, свидетельствующее о том, что яблоком раздора был Византий.[538] Они не понимали, что Филипп уже объявил им войну и потому называл афинские корабли «военными трофеями».[539] Собственно, с этой точки зрения он и считал себя вправе захватить флот с афинским хлебом.[540]

Захват торговой флотилии: знак для Афин и Греции

Флот с хлебом состоял, вероятно, из 230 кораблей,[541] которые собрались у Гиерона, рядом с входом в Пропонтиду (Мраморное море). От пиратов (а теперь и от возможной македонской угрозы) их защищали военные суда Хареса. Однако его внезапно отозвали на встречу сатрапов, оказывавших поддержку Перинфу и Византию, чтобы обсудить положение обоих городов и общие действия против Филиппа. Как только Харес уехал, Филипп нанес удар. Македонский флот под командованием Деметрия захватил весь флот с зерном, а Филипп с сухопутной армией взял в плен корабельные команды, сошедшие на берег в Гиероне. Филипп удержал 180 кораблей (принадлежавших собственно Афинам) и отпустил остальные 50. Он разрушил афинские суда, использовав древесину для осадных машин, и продал их груз, выручив огромную сумму в 700 талантов, примерно равную годовому доходу Афин.[542] Хотя Харес отомстил, спешно вернувшись и загнав Деметрия в Пропонтиду, ущерб было уже не возместить. Действия Филиппа вызывали нехватку зерна в Афинах, хотя и не привели к голоду; однако гораздо более важным следствием стало решение афинян бороться с царем всеми силами.[543]

Осада Византия (и Перинфа) теперь утратила для Филиппа всякое значение. Об этом говорит тот факт, что он отпустил 50 кораблей, принадлежавших Византию, Родосу и Хиосу. Очевидно, он готов был снять осаду, заключить мир и вернуться в Грецию, чтобы завершить войну с Афинами. Похоже, он и правда с самого начала не собирался захватывать Византий, иначе вряд ли бы он стал и дальше дробить свои силы, отправив часть армии против афинских поселений в Херсонесе. Он мог бы в любой момент вызвать подкрепления из Македонии, если бы действительно хотел взять Византий (и Перинф), но не сделал этого. Конечно, ему изрядно мешало то обстоятельство, что оба осажденных города беспрепятственно получали припасы и подкрепления, но он вполне мог устранить эти помехи. Удивительно, что он, при его полководческом гении, не предпринял никаких действий для этого, и поэтому мы должны искать подходящее объяснение такому попустительству. Наиболее вероятное лежит на поверхности: в конечном счете эти осады не имели для него важного значения, поскольку являлись лишь составной частью более широкого плана. Его главной целью было вынудить афинян вступить в активные военные действия, развязав ему руки для установления (военными средствами) более долговечного порядка в Греции.

Оставался еще македонский флот, запертый в Пропонтиде. Филипп не мог рисковать и вступать в морской бой с афинянами, поэтому он в очередной раз прибег к хитрости, отправив письмо Антипатру.[544] В письме содержалось требование немедленно послать войска во Фракию из-за крупного восстания. Македонские гарнизоны во фракийских городах якобы подверглись нападению, и поэтому Филипп решил снять осаду с Византия и отправиться к ним на выручку. Письмо так и не дошло до Антипатра: его перехватили афиняне, располагавшиеся на Боспоре, и тут же отплыли к Эгейскому побережью Фракии, чтобы оказать помощь восставшим фракийцам.