FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит

Так же, как и почти все мои сослуживцы, я начал подыскивать новую работу. С одной стороны, мне хотелось остаться в Morgan Stanley, но с другой — я был против того, чтобы меня задвинули в пыльный угол. Если уж почили в бозе производные возникающих рынков, стоит попробовать свои силы в другой напряженной работе, и я начал прощупывать почву для перехода в отдел «мусорных» бумаг. Трудившийся там продавец предупредил меня: за прошлый год отдел, торгуя облигациями новых рынков, потерял около 80 миллионов долларов. Опросив еще несколько человек, я получил усредненную сумму потерь, равнявшуюся приблизительно 50 миллионам. Вопрос о переходе отпал сам собой.

А если не туда, то куда же? Так уж сложились обстоятельства, что, не говоря по-испански и почти ничего не зная о Латинской Америке, я стал экспертом по производным возникающих рынков. Быть может, я найду что-нибудь еще и утру всем нос, но именно в этой области равных мне мало.

Группа морально разлагалась, а я, поставив под вопрос целесообразность нашей работы на торговой площадке Morgan Stanley, занял пост главного скептика и, по совместительству, циника. Рабочее место действительно вызывало неприятные, а если быть до конца откровенным, — отвратные ассоциации, будило грабительские инстинкты. Однако, несмотря на плохой в целом год, мы все еще на коне. Но какой ценой? Стоит ли овчинка выделки? Вопрос эпохи. До недавнего времени ответ был: да, да, да. Сегодня я в этом уже не так уверен.

Я расспросил других продавцов, разделяют ли они мои смешанные чувства, и был удивлен, обнаружив понимание. Тем не менее они считали, что за деньги можно и поработать, а любовь к деньгам — не порок. Интереса ради я провел опрос сотрудников на тему: на какую работу они променяли бы торговую площадку Morgan Stanley, если бы ничего не потеряли в зарплате. Ответы ошеломили.

Предпочли бы вы за ту же зарплату работать на Morgan Stanley или стать сезонным рабочим на лонг-айлендской железной дороге? Преимущество железной дороги не оспаривалось никем. Что лучше: работать в Макдоналдсе или в Morgan Stanley? — За те же деньги — без всякого сомнения, в Макдоналдсе. Стричь газоны? — Почему нет? Чистить конюшни? — Это лучше, чем нежно любимая фирма. Пойти на панель? — Где тут можно записаться в профсоюз проституток? Копать канавы? — Дело хорошее! Ремонтировать канализацию? — С удовольствием.

Единственной работой, которой продавцы не стали бы заниматься за те же деньги, оказалась корпоративная юридическая практика в Нью-Йорке. Два лета я отработал в нью-йоркской юридической фирме и разделял общее мнение. Ну почему нельзя сколотить миллион, выгребая навоз?!

24 февраля «обломки» команды RAV разъехались в отпуск. Я остался на работе, желая понять: куда податься? Быть может, весной откроются новые пути.

Глава 10 МХ

Наиболее возбуждающая разновидность весенней лихорадки, особенно если вы живете в Токио, — «производная лихорадка». Заботы и чаяния американского подростка, дожидающегося весенних каникул, — ничто по сравнению с заботами и чаяниями японского продавца ценных бумаг, вожделеющего доходной сделки с производными. К счастью, каждый год, как раз перед цветением сакуры, расцветает японский рынок производных, и продавцы сливаются с покупателями в любовном экстазе.

Поначалу складывалось впечатление, что 1995 год станет исключением из правила. Зима для множества бизнесменов Страны восходящего солнца оказалась холодной, заставившей почти полностью позабыть о многих радостях жизни. В январе и феврале продавцы пытались добиться благосклонности клиентов серенадами о производных — мягкими, но настойчивыми беседами о привлекательности сделок новых типов. Успех можно было оценить как скромный. В Японии финансовый год заканчивается 31 марта, и клиенты, как правило, успевают переболеть «производной лихорадкой» в феврале, стремясь в последнюю минуту снять сливки и компенсировать понесенные в течение года потери. Некоторые инвесторы просто и безыскусно играют по-крупному, рассчитывая, что выигрыш покроет их утраты. Другие используют бухгалтерские уловки, желая оформить прошлогодние убытки как свеженькие и скрыть тем самым старые грехи. Годы идут, и лишь одно остается неизменным: некомпетентность японских инвесторов в займах и инвестициях, а значит, и потребность в сокрытии потерь.

Но в нынешнем году создалось впечатление, будто инвесторы взялись за ум; по крайней мере, до нас вести о крупных просчетах в области инвестиций не долетали. Потери на рынке недвижимости — вспомним хотя бы Рокфеллеровский центр — остались в далеком прошлом. Время потерь в индустрии развлечений — тут можно припомнить не совсем удачные вложения Sony в Universal Studios — еще не настало. В феврале 1995года японцам и в самом деле удавалось заработать. Невероятно, но факт. Вдруг оказалось, что прятать ничего не надо, и японские бизнесмены, вежливо улыбаясь, пропускали предложения продавцов производных мимо ушей.