Фернейский мудрец или пешки Большой Игры (СИ)

  Через несколько лет Жан-Жак напишет в своём дневнике слова своего отца, произнесённые ему в эту ночь: "О, дитя мое, люби всегда наш родной город. Погляди на этих людей, ты видишь, они друзья, братья, любовь и согласие царят между ними. И ты со временем посетишь другие страны, как я в моей молодости; на то ты и женевец. Но нигде в мире ты не увидишь подобного зрелища". Посещать чужие страны приходилось, чуть ли не каждому третьему женевцу. Чисто по экономическим соображениям. Город просто не мог прокормить лишние рты. Людям приходилось уезжать, кому насовсем, кому на время. Взамен уехавших прибывали эмигранты, в основном уже хорошие мастера их католических стран, которым, в свою очередь, пришлось уехать из-за религиозных гонений. Этот вечер и слова отца Жан-Жаку запомнились и ещё по одной причине. Когда он, вместе с уставшим отцом, шёл в ночной темноте к своей улице, называемой Главной, где был их фамильный дом под номером 40, совсем рядом со Стеной Реформации, то чёрт дёрнул его спросить у отца: "Отец, а дьявол может посетить наш город?".

  - Не поминай нечестивого, особенно на ночь, - ответил отец. - С чего ты взял, что враг рода людского может прийти в наш святой город? Это исключено. Дьявол испугается крестов на наших кирхах и наших молитв.

  - Просто я сегодня вечером видел странного человека. Одет он был, как одеваются англичане. Был он без шпаги, но с отменной тростью. Взгляд у этого человека был пронизывающий, и мне показалось, что он вышел из темноты.

  - Это, скорее всего, был учёный иностранец, может и англичанин. Он, наверно, приехал к мэтру Аруэ в Ферне. Поговаривают, что к мэтру Аруэ приезжают люди от многих монархов, а также учёный люд со всего мира. Вот и этот был из таких людей, но ни какой он не дьявол. Прочитай, сын мой, сегодня перед сном лишних три раза Отче Наш. И выбрось дьявола из своей памяти, помни лучше о Боге.

  Вот такой был категоричный отец у Жан-Жака. Не верил, что дьявол может появиться в Женеве. Говорят же, пути господни неисповедимы. Случается в этой жизни всякое. Но не у отца Жан-Жака, воспитанного в религиозной строгости. Отец с содроганием вспоминал, как однажды в воскресенье их честная компания попалась духовному пастырю за игрой в карты, этим жутким дьявольским измышлением. Им потом пришлось долго выслушивать нудные наставления пастора, получить строгий выговор, долго каяться и дать обещание исправится. Бедняга Пьер, один из картёжников, хотел немного поупорствовать. Получилось значительно для него хуже. Против него была приведена в действие вся машина церковной власти. Пастор передал дело слегка упорствующего Пьера в церковный совет. Пришлось Пьеру принести повинную и выразить готовность к церковному покаянию. Пьеру пришлось проявить все знаки церковного смирения: падать ниц, целовать землю, долго каяться. К особо упоротым грешникам могли примениться и более крутые меры, им грозило лишение церковного причастия. Греховность в Женеве убивалась на корню. Карты это ещё так себе. А вот если тебя заметят с девушкой.......

  Если в католических странах процветало искусство, и изредка слышался смех, то в протестантских общинах смеха не было, искусства тоже. Жизнерадостность заменялась на уверенность в непогрешимости своих религиозных принципов и ханжеством, этими неизменными специфическими чертами пуританства.

  Мэтру Аруэ в Женеве сразу бросилось в глаза выражение лиц жителей. Угрюмость, недовольство, скрытность, полное отсутствие улыбок, особенно это было на контрасте с другими городами. Здесь процветало доносительство, которое вошло в систему. Сплетни, клевета - это было в порядке вещей. Никто никому не доверял. Греховные наслаждения искоренялись твёрдой рукой, поэтому у жителей был только один путь: работа, семья и военное дело. Женевцы отличались умеренностью во всём, бережливостью до скаредности, трудолюбием, болезненной замкнутостью, высокомерием к католикам, религиозным фанатизмом и приверженностью к заповедям предков. На еженедельных проповедях им внушалось, что они исключительные, что только они несут истинную веру безнравственным развратным народам.