Фернейский мудрец или пешки Большой Игры (СИ)

  В Женеве кальвинизм прижился лучше всего, и был религией не только самых беднейших слоёв населения, как в других кальвинистских странах, например Голландии, но и богатых слоёв населения. Это произошло потому, что в странах с морским хищническим вектором развития, этой религии вскоре не нашлось места. А в Женеве не было морей. Никто не привозил в неё горы дорогих заморских товаров. Всё надо было создавать своими руками. Здесь не было условий, благоприятных для бурного развития экономической жизни и расцвета крупного хозяйства. У города были только талантливые и работящие жители. Город, отдаленный от моря и судоходных рек, лежал на южной оконечности большого озера; вследствие такого географического положения в нем долго сохранялись старинные уклады жизни. Для большинства населения средствами существования по-прежнему служили мелкие хозяйства и ремёсла. Здесь не было тех богатых на золото новых сил, которые при других условиях могли бы врезаться клином в его однородную массу. Среди ремесел было одно, издавна пустившее корни в этом городе и имевшее особый характер, обусловливаемый как весьма тонкой технологией, требовавшейся для него, так и приносимыми им крупными доходами: это было часовое производство. Часовых дел мастера составляли ядро ремесленного цеха, это были уважаемые зажиточные граждане, находившиеся в родстве с наиболее видными фамилиями города. Эти люди были добрые патриоты, всегда с оружием в руках защищавшие свой мир и веру. Многие из них были достаточно образованными людьми. Они могли работать не только уникальными инструментами, но и читать сочинения античных писателей. Впрочем, читать иную литературу строго возбранялось. Особенно всякие современные пьесы.

  Именно часовое производство соединяло с внешним миром город, изолированный от соседей его неуживчивой религией и странным для многих образом правления. Часы были не просто прибором для измерения такого абстрактного физического явления как время, а предметом роскоши и статусной вещью.

  Как-то так получилось, что заштатный городок, создал независимое государство протестантов среди католических монархий. Сознание того, что их город находится на острие протестантского движения, держало всё его пятнадцатитысячное население в постоянном напряжении. И это было оправдано. Независимость не создавала для населения райские кущи, где можно безмятежно предаваться неге. Как раз, наоборот, любой человек, способный носить оружие, мог быть призван на службу в любую минуту, врагов вокруг было море. С этим здесь было строго. Город защищала незначительная кучка наёмников, на наём которых выделялись деньги. Основную же ударную силу, составляло само население. Все способные к ношению оружия мужчины обучались военному делу на регулярной основе, независимо от их уровня квалификации в своём деле. Обучали их как свои, так и иностранные военные специалисты. Обучались горожане воевать на совесть.

  В один из таких вечеров, лет за 30 до появления Аруэ в Женеве, маленький мальчик по имени Жан-Жак стоял недалеко от Новых Ворот и ждал с манёвров своего отца, мастера-часовщика Исаака. По окончанию учений и совместной трапезы отряды воинов вошли в город. Отряд вооружённых горожан, в котором находился отец мальчика, взял правее от Новых ворот и двинулся в сторону городской ратуши. Справа дороги был парк, а с левой стороны лютеранские молельные дома. Повернув налево к больнице и колледжу, что на банковой улице (впрочем, название этой улицы можно перевести и как сейфовая), они подошли на площадь Святого Антония, которая находилась напротив общественного фонтана и библиотеки. При свете факелов мужчины начали танцевать и петь воинские песни, что они обычно делали после успешных манёвров. Точно такое действо происходило и на рыночной площади города. Гремели трубы, барабанщики били в барабаны, раздавались звуки флейты, песни храбрых воинов далеко разносились в вечернем воздухе. В огне факелов колыхались тени. Своих защитников встречали жёны и сёстры, бегали возбуждённые дети. Все люди хотели приобщиться к патриотическому действу. Только в такие моменты эти люди раскрепощались, позабыв о бремени своих забот. Заботы, тяжёлый труд, выполнение церковных правил - всё это будет завтра, а сегодня бравые песни и веселье от того, что день прошёл удачно и никто не погиб.