Фернандо Магеллан. Книга 3

Свистнула стрела, парень забился в судорогах.

– Не по-божески… – глухо осудил кто-то поступок капитана.

– Оставьте их в покое, они все равно помрут, – поддержал Ганс Варг.

– Не по-божески… – передразнил Жуан. – Разрази меня гром, если я не проткну еще одну сволочь!

И он выполнил обещание.

– Разве мы не христиане? – срывающимся голосом спросил Педро моряков.

– Ах ты, сопляк! – взъелся на юнгу капитан. – Перечишь мне? Я тебя…

– Расходитесь все! – сурово приказал Альбо, прогоняя с глаз Карвальо подростка. – Вахтенным занять места, иначе ветер выбросит нас на берег!

– Немецкий выкормыш… – шипел Жуан на юнгу. – Плетки не знаешь?

– Ваше место на юте, сеньор капитан, а не у борта с солдатами, – сухо указал Франсиско.

Командующий зло посмотрел на него, кинул на палубу самострел, ушел в каюту.

– Капитан-генерал повелел искать новый остров! – важно передал приказ писарь.

– Каков курс? – деловито осведомился Альбо.

– Забыл спросить, – смутился родственник. – А впрочем – туда! – махнул рукой подальше от берега, где их поджидали побитые, но не уничтоженные индейцы, готовые вновь напасть на корабли.

– Курс на северо-восток! – уточнил штурман и распорядился приготовиться к повороту.

Заскрипели тяжелые реи, упали прямые паруса. На бизани и между мачт натянули косые для встречных ветров. Флагман тяжело накренился, медленно развернулся, пошел в море. «Виктория» поплыла за ним.

* * *

Следующий день потратили на бесполезную изнурительную борьбу с ветром. Люди голодали. Доведенные до отчаяния моряки предлагали вернуться на Калаган или Минданао, бросить корабли, сойти на берег, лишь бы не умереть от истощения. Второй раз в пищу пошли опилки, вымоченная и поджаренная на огне кожа. В тщетных поисках земли, с каждым днем становившихся невыносимыми, несколько раз видели вдалеке квадратные пальмовые паруса крупных баланг с глубокой осадкой и множеством гребцов. Над ними на пальмовом настиле стояли воины и управляли ветрилом, натянутым на двух бамбуковых шестах. Баланги не имели палуб. Когда волны захлестывали лодку, широкие балансиры поддерживали ее на плаву, а гребцы вычерпывали воду. Под парусом и на веслах баланги ходили гораздо быстрее каравелл. Испанцы попытались захватить одну чтобы хоть чем-нибудь поживиться, но индейцы легко ушли от погони.

Бесславное кружение по морю Сулу закончилось опять у берегов Палавана. Встречные сильные ветры и противные течения отогнали корабль к острову напротив селения, напоминавшего предыдущее, где они чуть не стали добычей малайцев. Команды надежно заякорились, опустили паруса. Заряженные пушки ждали гостей.

Жители приплыли на маленьких лодках, выразили готовность к товарному обмену. Они отдали морякам скудные запасы продовольствия, знаками пригласили посетить дома, где обещали вдоволь накормить и напоить. Но не так-то легко было уговорить европейцев покинуть плавучие крепости. Голодные, изнуренные, они отказывались спуститься в лодки. Даже Пигафетта предпочел бы умереть с голоду на «Тринидаде», чем от яда на земле. И все же надо было послать кого-нибудь в селение, разодрать на себе кожу, вымазаться кровью, принести клятву верности союзническому договору, иначе вместо торговли палаванцы могли возобновить военные действия. Карвальо приказал искать добровольца, пообещал ему за спасение флотилии щедрую награду.

После длительного раздумья португальский солдат Жуан ди Кампуш согласился отправиться на остров. Он попрощался с друзьями, взял кучу подарков, спустился в лодку, приготовился к любым неприятностям. Лучше сразу испустить дух в поселке у жертвенного костра, чем мучительно долго умирать на корабле. Немногие надеялись увидеть его вновь.

Жуан уплыл, акватория опустела. Изголодавшиеся люди напряженно прислушивались к шуму в деревне. Стучали барабаны, звенели литавры, светились огни. Дети выбегали на берег поглазеть на крылатые дома, принесенные по воли богов порывистым ветром с середины необъятного моря Сулу которое нельзя пересечь на лодке, построенной их отцами.

Празднество длилось до утра, вдвойне усиливало муки голода. Когда из волн поднялось медно-розовое солнце, потянувшее на себя одеялом массы воды, обнажившие прибрежные отмели, показались баланги, сопровождавшие украшенного цветами и перьями Жуана ди Кампуша. Радости испанцев не было границ: в лодках хрюкали свиньи, кудахтали куры. Хмельной посол чинно восседал под пальмовым навесом рядом с касиком. Заплетающимся языком Жуан сообщил, что жители поселка отправились в соседние деревни для сбора продовольствия. Еще он поведал о доступности и страстности женщин, готовых даром услужить гостям. Смелого португальца уложили спать, начали готовиться к высадке на остров.

Несколько дней моряки ели свежее мясо, пили пальмовое и тростниковое вино, развлекались с женщинами. Если раньше адмирал строго следил за нравственностью команд, запрещал пускать туземок на каравеллы, то новый командующий подавал пример разврата. Дисциплина падала день ото дня, церковные службы исполнялись нерегулярно. Проповеди Антония собирали мало народу, Карвальо третировал его.