Фермер, который меня довел

— Ты не любила деда, — сказала я уверенно, а дальше начала предполагать: — Он был нужен тебе, как трофей. Ты хотела переманить самого сильного и красивого парня Хасцена к пустынникам, чтобы все говорили, что это он из-за тебя все бросил. Хотела быть особенной, Чиура? У тебя получилось. Ты особенная, ты одна в своем роде – скирта плевучая, злобная…

Вокруг нас зашушукались, но мне было все равно.

Глаза пустынницы сверкнули, затем выражение ее лица стало жалостливым, а голос – сочувственным.

— Уо-ох… бледная какая, заплаканная… говорила же я тебе: берегись. Не убереглась, да? Скинула дитенка раньше срока? Ох, беда, беда…

Я обомлела.

Она действительно хотела довести меня до выкидыша! К счастью, я не была беременна, и, к счастью, пустынники не сделали мне ничего плохого. Но вот эта отдельная пустынница с черными пронзительными глазам – сделала. Лично мне, а не деду, с которым у нее были сложные отношения.

Ни слова больше не говоря, я сделала шаг вперед и залепила ей крепкую пощечину. Чиура не отстранилась, и меня не остановили, потому что никто этого не ожидал; вокруг будто установилась полная тишина, и звук пощечины в ней прозвучал невероятно громко, оглушительно.

Пустынница медленно подняла руку, коснулась узловатыми пальцами краснеющей на глазах щеки, а потом прыгнула ко мне, на меня, с шипением. Мы сцепились, как две ящерицы, тонкие и юркие, и закружились по рынку в своеобразном танце.

Что-то упало с прилавка, на который мы налетели; кто-то закричал. Нас пытались угомонить и разнять, но мы с Чиурой так рьяно тянулись друг к другу, что расцепить нас никак не получалось.

— Скирта плевучая!

— Отродье Ховера! Уж я тебе задам!

— Это я тебе задам! Ты деда довела!

— Так ему и надо! А амулет я ваш раздавила! Раздавила вашу силу! И Ховеру сказала! Вот и помер он! Сердечко-то слабое!

Чиура победоносно рассмеялась, когда я от неожиданности сбавила позиции. Она схватилась за мои волосы и рванула одну прядь; я завизжала от боли и в ответ махнула, не глядя, кулаком.

Раздался треск; пустынница смолкла и с растерянным видом выплюнула зуб.

Сама не знаю, зачем, я забрала этот зуб. На этом моменте нас растащили.

Из первой в своей жизни драки я вышла с потерями, но и с приобретениями тоже: когда меня уводили, я крепко сжимала новый амулет рода Ховери в кулаке.

Глава 16

Это был не первый раз, когда я угодила в полицию. Однажды, когда я была подростком, меня случайно «загребли» вместе с отъявленными хулиганами на улице. Я тогда жутко испугалась и была способна только на плач; в итоге меня лишь пожурили и «выдали» папе, который примчался меня забирать.

В этот раз я была несравнимо спокойнее. Меня забрали в участок для выяснения личности и ситуации; а Чиуру, кстати, не забрали, домой отпустили, потому что та стала прикидываться немощной и чуть ли не умирающей. Тот жирный мужик, кар которого я легонько стукнула, в свою очередь побоялся «стукнуть» на меня, и никто в полицию не пришел обвинять меня в пальбе по мирным гражданам – меня обвиняли только в учиненном беспорядке.

Я рассказала, с какими претензиями пришла к Чиуре, и о том, что она напала на меня первой, и мне, вроде бы, поверили. Я не забыла поведать о своей якобы прервавшейся беременности и о том, что мой дед умер от сердечного приступа, когда коварная пустынница стащила у него родовой амулет и раздавила его. Этими заявлениями господа полицейские заинтересовались; тот из них, что постарше, пробурчал, что Чиура давно уже мутит в городе воду и вредит гражданам. Однако, несмотря на то, что я в сложившейся ситуации оказалась скорее жертвой, чем инициатором, выпустить меня отказались. Тогда я попросила об одном звонке. Агентесса пообещала мне помощь, так почему бы не воспользоваться?

Уже через полчаса в участке появился человек с определенными правами и компетенциями. Увы, тот, кого я никогда больше не хотела бы видеть…

Войдя в камеру, где меня держали, Эттерик Руд сложил руки на груди и окинул меня взглядом: долгим, изучающим, и, что самое ужасное – собственническим.

— Ка-а-а-амарис, дорогая, — протянул он, — что ты устроила? Решила повеселиться напоследок?

— Не ваше дело, — отчеканила я и добавила: — Я бы хотела видеть другого агента.

— У тебя нет выбора, милая. Ты на меня сердишься? Впрочем, вопросы тут излишни… Конечно, сердишься. Но я прощаю тебя за то, что ты устроила во время операции.

Он меня прощает? Он – меня? Серьезно?

— С-с-сволочь, — прошипела я, причем шипение получилось скорее удивленным, чем возмущенным: меня поразило самомнение Руда.

Мужчина поморщился:

— Давай без этого, дорогая: ругательные слова тебе не идут. Твой ротик создан, чтобы произносить нежности и приятности.

В ответ я выдала еще одно ругательное слово.

Руд никак не это не отреагировал и еще раз окинул меня взглядом.