Фермер, который меня довел

Выражение вроде «зуб даю», «свезли», «авось» мне не свойственны, зато их часто употреблял Прут Ховери. Еще он очень ругался на пустынников, которые любят выдавать диких кооков за домашних. Почему я это помню? И почему заговорила его словами?

— Я не врать! — дрожащим от возмущения голосом выговорил пустынник, глядя на Слагора. — Мы сами разводим кооков разных, и кирасных и золотовых!

— Моя женщина не врет, — отчеканил Тулл. — Значит, врешь ты.

— Уо-ох! — выдохнул пустынник, взмахнул рукой и явил нам свой задний вид.

Оскорбился, ишь ты! Но я-то точно знаю, как выглядят золотистые кооки, и то, что кооков красного окраса не существует.

Мы отошли и двинулись к следующему загону, но кооки там были такого же «качества», к тому же оскорбленный пустынник, которого мы уличили во лжи, начал громко ругаться и указывать на нас руками, что сделало нас не особо желанными покупателями.

— Какой коок надо, орио? — сухо спросил у Слагора другой продавец.

— Вот и ты стал для них «орио»… — проговорила я.

— Что? — не понял сосед.

— Лучше уехать, того, что ты ищешь, здесь нет.

Слагор кивнул; мы пошли к выходу из рынка, слыша за спиной ругань и возмущения. Кто-то запустил мне в спину вязкой какашкой коока. Естественно, определить, кто кинул, было невозможно – толпа надежно укрыла «метателя».

— Вот тебе и «кирасные кооки», — констатировал Слагор.

А я только тогда вспомнила о том, что хотела попросить у пустынников вернуть амулет деда. Ха! После такого они если и передадут мне что-то, то только какашку вроде той, что растекается сейчас по моей спине.

— …А дед твой где кооков покупал? — спросил Слагор позже, в салоне его кара, где мы решили пообедать купленными горячими пирожками с перченым мясом. Пирожки оказались очень даже ничего на вкус, правда, теста было значительно больше, чем мяса.

— Не знаю, — ответила я, сделав хороший глоток теплого морса из бутылки. — Но кооки у него были отличные, «красивные», как выразился тот пустынник. Подозреваю, у них он и брал; у него были знакомые из пустынного народа.

— А мне придется искать официальных заводчиков.

— Ну и ладно. Выйдет дороже и заморочнее, зато животные гарантированно будут породистые и привитые. Да и рано тебе кооков покупать, сначала надо с фермой разобраться.

— Да я так, присмотреться приезжал, — ответил Слагор, и, протянув руку, взял бутылку с морсом из моих рук, причем так нагло-элегантно, что у меня не нашлось возражений, и я лишь тихо усмехнулась. Отпив немало, он вернул мне заметно полегчавшую емкость и спросил: — Ты-то сама по какому делу в Мобру приехала?

— Да так… У пустынников осталась дедова вещь, и я хотела попросить кого-то из них ее вернуть. Но после той безобразной сцены и какашки в спину, как ты понимаешь, мне точно ничего не вернут. Да и глупость это была с самого начала – ехать сюда… Лупла меня не принимает и ясно дает это понять. Хасцен не место для такой, как я.

— Для какой? — уточнил сосед.

Вместо ответа я тяжко вздохнула. Я не то чтобы везучий человек, но и невезучей меня назвать нельзя, однако здесь, на Лупле, родной планете родителей, неприятности на меня так и сыплются, и я себя ощущаю чужой, глупой, бестолковой… я как тот дикий коок из загона, который не понимает, куда его пригнали и чего от него хотят. А ведь я сама сюда рвалась, игнорируя советы родителей и непонимание друзей. Все из-за Нева: разум заволокло розовыми надеждами и уверенностью в нашей новорожденной семье, и сердце взяло управление над моей жизнью.

— Зря мы приехали, получается, — проговорила я, с тоской поглядев из окна на людей, толкущихся у входа на рынок. — Двенадцать часов впустую. Домой вернемся уставшие.

— Какаха в спину – это неприятно, но не смертельно, — проговорил сосед добродушно. — Не кисни, медовенькая.

Это его «медовенькая» прозвучало мягко и нежно, словно обращение любовника, и я машинально приняла агрессивно-оборонительный вид.

С лица Слагора сползла улыбка, а его ровно-серые глаза потухли, в них словно выключили свет. Мужчина даже немного отодвинулся от меня, показывая всем видом, что это было не заигрывание, и что ничего эдакого он в виду не имел.

— Прости, привычка, — сухо ответил он. — Легче всего людей примечать по цвету волос. У меня еще дела в городе. Пройдись по Мобре, купи что-нибудь. Встретимся у кара через четыре часа. Если что, номер моего передатчика у тебя есть.

— Хорошо, — отозвалась я. — Через четыре часа.

Мы вышли из кара и разошлись в разные стороны с такими суровыми лицами, что ими можно было рептилоидов пугать.