Ферма животных

Это произошло сразу после того, как овцы вернулись на Ферму. Был мягкий летний вечер. Животные кончили работу и шли домой, как вдруг со двора послышалось прерывающееся от ужаса ржание лошади. Животные в испуге замерли. Это был голос Люцерны. Она заржала снова, и животные галопом кинулись во двор. А затем они увидели то, что было причиной ужаса Люцерны.

По двору шла свинья — шла на задних ногах.

Это был Пискун. Немного неловко, словно ему было не совсем прилично нести своё тучное тело в таком положении, но, хорошо сохраняя равновесие, Пискун медленно шел через двор. А в следующую минуту из дверей дома в затылок друг другу вышли длинной вереницей все остальные свиньи; и все они шли на задних ногах. Некоторые держались лучше, некоторые хуже, одна или две даже слегка покачивались, но все успешно завершили круг по двору. И, наконец, под громовой лай собак и пронзительный вопль петуха, явился сам Наполеон, величественно выпрямившийся, свысока озиравший все вокруг — в том числе и собак, жавшихся к его ногам.

В правом его копытце был зажат кнут.

Мертвое молчание воцарилось во дворе. Пораженные, испуганные животные, сжавшись плотной толпой, смотрели, как свиньи медленно обходят двор. Мир словно перевернулся вниз головой. Но настал момент, когда первое потрясение прошло; и несмотря ни на что — ни на страх перед псами, ни на многолетнюю привычку помалкивать и не возражать, чтобы ни случилось, животные возмутились бы. Но именно в этот момент, словно по сигналу, стадо овец дружно заблеяло:

«Четыре ноги — хорошо, две ноги — ЛУЧШЕ!»

«Четыре ноги — хорошо, две ноги — ЛУЧШЕ!»

«Четыре ноги — хорошо, две ноги — ЛУЧШЕ!»

Это продолжалось пять минут без передышки. И ко времени, когда овцы смолкли, всякий протест оказался бессмысленным, ибо свиньи уже скрылись в доме.

Бенджамин почувствовал, что кто-то уткнулся носом в его плечо. Он оглянулся. Это была Люцерна. Старые глаза её казались тусклее обычного. Не говоря ни слова, она мягко потянула его за гриву и повела к дальней стене большого амбара, где были начертаны СЕМЬ ЗАПОВЕДЕЙ. С минуту они стояли, молча глядя на шероховатую темную стену и большие белые буквы.

«Зрение изменяет мне, — сказала наконец Люцерна. — Даже в молодости я не могла прочесть того, что там написано, но мне кажется, что вся стена выглядит теперь как-то иначе. Те же ли это Семь Заповедей, что и раньше, Бенджамин?»

Впервые Бенджамин отказался от своих правил и прочел Люцерне вслух то, что было написано на стене. Там оставалась теперь одна единственная Заповедь:

ВСЕ ЖИВОТНЫЕ РАВНЫ,

НО НЕКОТОРЫЕ ЖИВОТНЫЕ БОЛЕЕ РАВНЫ, ЧЕМ ДРУГИЕ.

Никому после этого не показалось странным, что когда свиньи, надзиравшие над работами, вышли поутру из дома, у каждой в правом копытце был зажат кнут. Не показалось странным и то, что свиньи купили себе радиоприемник, договорились об установке телефона и подписались на Центральную Газету, Вечерку и Юмористический Журнал. Не показался странным Наполеон, прогуливающийся в огороде с трубкой в зубах, ни то, что он стал носить парадную одежду Джонса — черный сюртук, галифе и гетры, а его любимая свиноматка разгуливала в шелковом воскресном платье миссис Джонс, в то время как прочие свиньи ходили в обыденной одежде четы Джонсов.

Спустя неделю под вечер во двор въехала вереница колясок. Депутация соседних фермеров получила приглашение осмотреть Ферму. Им показали её, и фермеры восхищались всем, что увидели, особенно же — мельницей. Животные как раз были заняты прополкой свекольного поля. Они прилежно трудились, почти не отрывая взгляда от земли, не зная — кого следует бояться больше — чужих посетителей или своих свиней.

А позднее хохот и нестройное пение послышалось из дома. Животные, при звуках смешанной речи вдруг почувствовали неодолимое любопытство. Что происходит там — в день, когда впервые животные и человеческие существа, встретились как равные? В едином порыве они двинулись тихонько к окнам жилого дома со стороны огорода.

Они задержались было у калитки, не решаясь идти дальше. Но Люцерна не остановилась, и остальные на цыпочках пошли за ней. Подобравшись к самому дому, животные, рост которых позволял это, осторожно заглянули в окна. В комнате, за круглым столом было полдюжины фермеров и столько же свиней из числа наиболее выдающихся. Во главе стола расположился сам Наполеон. Свиньи восседали на стульях вполне привычно. Компания развлекалась карточной игрой, которая была, как видно, прервана на время для очередного тоста. Из рук в руки переходил большой кувшин, стаканы наполнялись пивом. Никто не замечал животных, прилипших к окнам.