Феномен Мессинга. Как получать информацию из будущего?

Тут является самоочевидным, что уже сам перечень документов, находящихся в открытом доступе, как и сам факт публикации в широко известном журнале «Русская старина», ставит под большое сомнение тезис о зловещей цензуре. Как бы ни был небогат перечень документов Семевского, он содержал использованную в статье информацию в форме выдержек, исторических справок и комментариев, вполне достаточных для составления образа загадочного монаха-прорицателя. Стоит обратить внимание и на слова Михаила Ивановича о том, что интересны лишь «характерные места» статей Авеля, что уже говорит об уровне писаний монаха. Любопытно, что современный ажиотаж вокруг монашеского наследия всячески подогревается «таинственным» исчезновением «документов Семевского», что, вообще говоря, совершенно не выглядит чем-то необычным после всех революций и войн… Косвенно это еще и свидетельствует о ценности писаний монаха, явно не претендующих на ценное наследие русской старины.

Между тем поиски оригинальных работ Авеля продолжаются по сию пору, несмотря на очевидный факт, что всю интересную информацию сумел в свое время найти и опубликовать М. И. Семевский. К примеру, Михаил Иванович замечательно точно излагает крайне любопытную биографию Авеля, которую можно найти и у Ю. В. Росциуса в сокращенном пересказе современным языком. Причем Юрий Владимирович честно предупреждает, что даже после отсева редактором Семевским рассказ под названием «Житие и страдание отца и монаха Авеля», повествующий практически о всей жизни героя, более близок к неким «странноиноческим сказаниям», и было бы крайне неразумно полагать, что все сведения, найденные в свое время Семевским, более-менее достоверны. Кроме того, Ю. В. Росциус в преамбуле замечает, что поистине на славу поработала цензура XIX столетия, оставив свои следы в виде множества отточий, заменяющих куски Жития. Наряду с этим несомненны также и отзвуки приязни и неприязни, и оценки тех или иных событий автором Жития. Таким образом, по словам исследователя, появляется необходимость в сверке сообщений Жития с историческими фактами, в чем, надеюсь, могут помочь немногочисленные свидетельства независимых очевидцев – современников Авеля. Удалось также найти некоторые малоизвестные публикации, содержащие фрагменты допросов Авеля в Тайной экспедиции. Однако названных документов так мало, и так сильны в них субъективные погрешности авторов, что они порой плохо согласуются друг с другом, иногда просто противоречивы. Поэтому в приводимом ниже анализе мы будем следить за деяниями Авеля и за воспоследовавшими за ними репрессиями: ссылками, осуждениями, тюрьмами, заточениями в крепости и т. д.

«Житие и страдание отца и монаха Авеля» начинается в духе того времени со следующей биографической справки:

«Сей отец Авель родился в северных странах, в Московских пределах, в Тульской губернии, Алексенской округи, Соломенской волости, деревня Акулово, приход церкви Ильи Пророка. Рождения сего монаха Авеля в лето от Адама семь тысяч и двести и в пять годов, а от Бога Слова – тысяча и семьсот пятьдесят и семь годов… рождение… месяца марта в самое равноденствие, и дано ему имя, яко же и всем человеком… Василий… Жизни отцу Авелю от Бога положено восемьдесят и три года и четыре месяца… Родители его бяша земледельцы, а другое у них художество коновальская работа; научили тому ж своего отрока… Он же о сем мало внимаша, а больше у него было внимание о Божестве и о божественной судьбе».

Итак, бросив, без видимой причины, на произвол судьбы свою родительскую семью, что, несомненно, было крайне необычным поступком в деревенской жизни, девятнадцатилетний отрок отправился в странствия по «южныя и западныя, а потом и восточныя страны», которые продолжались без малого целое десятилетие. Странствия Василия прекратились так же неожиданно, как и начались, и «наконец, придя в самую северную страну, вселился он в Валаамский монастырь, удаленный от мира на острове Ладожского озера:

«В нем в то время игуменом был благочестивый и разумный Назарий. Он принял Авеля в свой монастырь как должно, со всякою любовию, дал ему келью и послушание и вся потребныя: потом же приказал ходить вкупе с братиею в церковь и в трапезу, и во все нужные послушания».

Василий прожил в монастыре около года и, скорее всего, тогда и получил церковное имя Авель. Судя по всему, церковный быт не очень-то понравился Василию-Авелю, и он, взяв от игумена благословение:

«Отыде в пустыню; которая пустыня на том же острову недалече от монастыря; и вселился в той пустыне один и со единым».

В этом изолированном монастырском ските и начал монах Авель «в той пустыни прилагать труды к трудам и подвиги к подвигам: