Фехтовальщица

— Ти–ти!! Что ты придумал??? — услышала я чудовищно манерный, противный и пронзительный голос. — Что за блажь? Ехать в дикие, нехоженые леса Франции, когда мы могли бы блистать на приеме у де Ла Куров! За кого ты меня принимаешь? За какую–то русскую бой–бабу с вертелом?!

— Люсиль, — холодно произнес ее спутник, удивительным образом перекрывая визги и писки своим негромким бархатным баритоном. Мое сердце от удивления пропустило удар, услышав такой знакомый голос. Французский бретер, которого я дразнила Атосом, моя девичья влюбленность, запретный плод и изумительный фехтовальщик — граф Этьен де Ла Фер. Он не мог, не должен был здесь быть. Он стоял прямо передо мной. — Я согласился на эту авантюру лишь по просьбе моей матушки. Пригласил вас на это как бы свидание. Вы вольны не ходить. Меня никоим образом не огорчит необходимость совершить поездку в одиночестве.

— Ну что ты, мой зайчик? Ну не дуйся! Прости! Ну это же была просто шутка! Разве можно на все так остро реагировать?

— Гермиона? — Папа, оказывается, уже третий раз окликал меня, а я и не слышала — так глубоко погрузилась в исчезнувшую жизнь фехтовальщицы Елены Ри.

— Прости, папочка! Я задумалась.

— Задумалась или засмотрелась? — подтолкнула меня локотком мама.

— И засмотрелась, — улыбнулась в ответ я. — Это известный фехтовальщик. Победитель чемпионата мира по фехтованию в Орлеане в 1988 году. Этьен де Ла Фер!

Кажется, я говорила слишком взволнованно и громко, потому что мымра крашенная, которая только что отчаянно не желала заходить в дверь турагентства, вдруг решительно туда направилась.

— Пойдем, Ти — Ти! А не то твои кошмарные поклонники затребуют автограф и немедленный отчет — отчего ты бросил спорт и ушел из мира этих terrible вертелов и палок!

— ТЫ БРОСИЛ ФЕХТОВАНИЕ? КАК ТЫ МОГ???!!!

Я рывком сократила расстояние, заглядывая в эту невероятную синеву, расцвеченную золотыми лучиками солнца. О, небо! Как много сегодня в этой лазури расплавленного золота! Как это красиво! Как… как это похоже на уже знакомый мне характерный цвет радужки оборотня… Как же так? Быть не может!

От моего порыва родители опешили. Девица и вовсе оцепенела. Но бретер не смутился. Тепло улыбнувшись, он галантно представился умирающим от смущения родителям и представил свою спутницу. Потом он повернулся ко мне:

— Мне очень жаль, мадмуазель. Мне очень жаль.

***

Прошлая жизнь набросилась на меня, смяла и поволокла. Как толпа в метро в час пик. До встречи с Этьеном я позволяла себе считать, что нахожусь не только в ином теле, но и в ином мире. И не задумываться о родне и друзьях, оставленных навеки.

Последние годы той жизни я мучила их одним своим видом. Парализованная, уродливая, беспомощная, нуждающаяся в постоянном уходе. Они смотрели на меня, а видели каждый свое «не»:

мать — не рожденных внуков;

друзья — не сложившуюся карьеру;

тренер — не жившую еще толком девочку.

Они отмучились. И думали то же самое про меня. И что вдруг? Нет уж, как говорится в старом анекдоте: «Умерла, так умерла».

И все–таки, как же Граф умудрился забросить шпагу? Чем он занят? Я не представляю его вне фехтования. И эта его странная спутница–девица…

***

Мы оказались в одной туристической группе.

Всю дорогу я не сводила с юноши глаз. Не знаю уж, как это выглядело со стороны. Мимо восприятия прошла и экскурсия к ювелирам, и порадовавший взрослых визит в винные погреба…

Я смотрела на до боли родное лицо, осунувшееся, словно после особо сложных и ответственных соревнований. Он стал для меня роднее во сто крат больше прежнего. Так описывают встречу двух эмигрантов — отколовшихся кусочков великой страны, не имеющих возможности когда–либо вернуться к родному дому. Или же знающих, что на месте дома остались лишь руины и гробы.

Я… Пожалуй, я делала то, что запретила себе когда–то с первого взгляда и навсегда — влюблялась в Этьена. И с каждым днем все сильнее.

Выброшенная и вычеркнутая из прошлой жизни, запертая в теле двенадцатилетней девочки, я совершала безумие и некому было меня одернуть. Родители посмеивались, мымра своим поведением только провоцировала, а Этьен… Наверное, он хотел мне помочь, старательно избегая встреч и при этом делая вид, что ничего не происходит, но получалось только хуже.

Так мы и катились в нашем экскурсионном автобусе от деревни к деревне, от города к городу.

Аниматоры плясали вокруг нас то с флаконами духов и цветами, то с какими–то предметами средневекового крестьянского быта, то в напудренных париках и бархатных мушках. Этьенова мымра все лезла вперед, таща его за собой на буксире, похваляясь его победами в фехтовании, его знатностью, его богатством и его друзьями.