Фехтовальщица

– Он не возьмет эти деньги.

– Да, наверное… А вы на что хотите потратить свою долю, если это не тайна, Люис?

– Не тайна. Я хочу купить офицерскую должность.

– Разве это покупается?

– Еще как покупается, сударыня.

– А как же доблесть, подвиги?

– Одно другому не мешает, просто некоторые идут более коротким путем. Кто знает, сколько нам предначертано? Если меня прибьют на войне или на дуэли, почему бы не предстать перед Всевышним в офицерском чине. Может быть, мне и там предложат повышение. А вот вы поберегитесь. Как бы герцог не устроил за вами охоту.

– Да, я поняла.

Фехтовальщица вернулась в зал, когда шел дивертисмент. Клементина сказала, что его повторили на бис, поэтому девушка ничего не потеряла, удалившись на некоторое время по своим делам. Танцы, как и в начале, исполняли профессионалы, которые на этот раз изображали город с его многообразным людом: трактирщиками, прачками, солдатами, торговками и ремесленниками. Городские жители, представленные в нем, в том числе и рефлексирующий Поэт, в финале располагались вокруг Черной Кошки – короля. Генрих в финале не участвовал, поэтому зашел за Женькой раньше.

– Поехали, – как только дивертисмент закончился, шепнул он ей.

Девушка полагала, что они поедут в гостиницу, но де Шале повез ее в другую сторону.

– Сегодня мы будем ночевать в доме, который я вам показывал, – пояснил он.

– Ваш отец позволил вам?

– Я велел матушке стащить у него ключи.

– Что значит, велел? Ваша матушка подчиняется вашим приказам?

– Я как-то застал ее с врачом… Теперь она боится, что я скажу об этом отцу.

– Вы ее шантажируете?

– Нет, ей просто совестно.

– А если ваш отец узнает обо мне?

– Это уже неважно. На днях я все равно повезу вас знакомиться с родителями. Мы поженимся, и будем жить в этом доме.

– Но я не хочу замуж, я не могу… – не сдавалась фехтовальщица, но Генрих только улыбался и крепко сжимал ее руку.

Странная идея дворцового шутника построить семейную жизнь Женьку по-прежнему настораживала. Она видела в ней какой-то подвох, и только этим пыталась объяснить желание создать семью любителем повеселиться. «Но, – продолжала думать фехтовальщица, – если дело закончится свадьбой, я выиграю у Монрея, и сюжет завершится… Завершится?.. А д’Ольсино?..»

В лучах заходящего солнца дом, ранее похожий на саркофаг, выглядел более живо, даже поэтично. В нижней зале благоухал уставленный блюдами стол, в канделябрах горели свечи. Свет отражался в серебряной посуде и полированных крышках ларей. Со стен вышитыми глазами вопросительно взглянули дамы и кавалеры придворного балета, изображенного на шпалере. Вопрос в их глазах был уместен, и Женька как будто уже знала ответ. Она еще плохо представляла, чем могут закончиться ее отношения с фаворитом короля, но исход этого вечера не сулил особой тайны. «Ужин, свечи, цветы… Вот Кристина бы порадовалась», – усмехнулась фехтовальщица и сняла с головы мантилью.

За ужином прислуживал молчаливый слуга. Он появлялся тихо и был скорее похож на персонаж, спустившийся со шпалеры, чем на живого человека. Ему помогали Цезарь и Валери.

– Как вам балет короля, Жанна? Понравился? – спросил с другого конца стола маркиз.

– Да.

– А как я танцевал? Не было заметно, что я прихрамываю?

– Нет.

– А хотите посмотреть дом?

– Да.

– А вы знаете другие ответы на мои вопросы?

– Какие вопросы?

Де Шале засмеялся, поставил бокал на стол и встал.

– Идемте, – сказал он и повел Женьку за собой.

Цезарь шел впереди и подсвечивал их неопределенный путь свечами.

– На днях сюда привезут новую мебель, – сказал Генрих. – Как вы думаете, эти шпалеры удачны, или их тоже стоит поменять?

– Удачны, – снова односложно ответила фехтовальщица. – А вы… вы уже сказали о том, что собираетесь жениться, родителям?

– Да.

– А королю?

– Да.

– Вы сказали обо мне королю?

– Я сказал, что собираюсь жениться на девушке благородного происхождения. Король не против светских браков и думает, что это Виолетта де Флер. Я пока не стал уточнять, кто эта девушка.

– Генрих, неужели ты не понимаешь?

– Не бойся! Все будет превосходно! Когда ты станешь моей женой, король покричит немного, но будет вынужден снять с тебя обвинение.

Предположение де Шале было, конечно, сомнительным, но сейчас, в романтическом свете свечей, прозвучало убедительно.

В спальне, то есть последней комнате, которую фаворит короля показывал фехтовальщице, также был накрыт легкий стол, состоящий из фруктов, сладостей и вина. На стене, напротив широкой кровати, тоже висела шпалера, но теперь не с чинными придворными, а с обнаженными девушками, которых похищали лесные сатиры. Тела девушек были красивы, а позы бессовестны.

У изголовья кровати стояла ваза с белыми розами, и их приторный запах, некогда смешавшийся в сознании Женьки с запахом насильственной смерти, вызвал у нее ощущение тошноты.

– Вам не нравится шпалера, Жанна? – заметил перемену в лице девушки де Шале.

– Мне не нравятся эти розы. Уберите их.

– Убрать? Извольте.

Генрих взмахнул шпагой, и белые бутоны, словно чьи-то головы, посыпались на пол.

– Теперь вы довольны, сударыня? – спросил маркиз.

– Довольна.