Фехтовальщица

– Что семь? – вместо Кристиана ответил Веселый Жан. – Вы не поножовщики, что ли? Большая добыча на кону! Я без нее не уеду! Рони, Жакерия, вы со мной, сучьи дети?

– С тобой, Веселый! – с готовностью отозвался Жакерия и вытащил из-за пояса широкий секач. – Только епископ мой, собака!

– Никто нас не ждет сейчас, – сказал Кристиан. – Это славно. Где охранники, Жослен?

– Наверху в галерее. Двое спят, один дочку повара тискает.

– А епископ?

– В спальне с госпожой де Рошаль. Притомились они за ночь.

Все засмеялись. Не смешно стало только фехтовальщице.

– С какой госпожой де Рошаль? – спросила она.

– Так с дочкой хозяйки, с Маргаритой. Красивая такая деваха! Кожа мраморная, волосья густые по задницу! Я бы и сам на месте епископа не прочь побывать!

– Ладно, хватит болтать! Пора дело делать, – сказал Веселый Жан. – Иди ворота открывай, Копень.

Жослен побежал к дому, а Проспер быстро набросал новый план. Решили зайти через кухню, так как, по словам Жослена, парадная дверь еще была заперта. Вся сила нападения должна была быть направлена на охранников.

– Челядь сопротивляться не будет, повяжем да в чулан толкнем, – сказал Художник. – Кончать только тех, кто бежать надумает. Пистолеты пользовать на крайний раз. Чем быстрей и тише сверстаем, тем фарту больше будет.

Однако быстрей и тише не получилось. Сначала все пошло удачно – Жослен оглушил сторожа пистолетом и открыл ворота. Возы беспрепятственно въехали во двор. Веселый Жан, Трюха, Шило и фехтовальщица остались ждать у парадного входа. Проспер, Рони, Кристиан, Жакерия и Рони зашли с торца через двери, ведущие на кухню. Едва они скрылись за углом, как внутри дома послышались крики, визг и грохот разбиваемой посуды. Из окна, словно ошпаренный, выпрыгнул парень, в котором Женька узнала Северина, и побежал к воротам. Веселый Жан, державший наготове пистолет, тотчас развернулся и выстрелил. Северин вскрикнул и упал. Открылись парадные двери, и Жослен призывно махнул рукой. Веселый Жан и Женька бросились в дом.

В зале продолжалась борьба, начатая еще на кухне. Проспер схватился в рукопашную с одним из солдат. Сверху по широкой лестнице спускались со шпагами наголо еще двое. Рони пытался связать визжащую Лизи.

– Что ж ты орешь-то, дура?

Раздраженный парень махнул кинжалом. Лизи замолкла и повалилась навзничь. Рони вступил в поединок с охранником. По залу летали ножи Кристиана, и сверкал своим секачом Жакерия.

На площадку лестницы в одной сорочке выскочила девочка – подросток, в которой Женька узнала сестру Маргариты Габриэль. Увидев творившееся внизу, девочка отшатнулась и закричала:

– Маргарита! Маргарита!

При виде полураздетой Габриэли Веселый Жан азартно вскрикнул и, громко улюлюкая, погнался за ней. Женька, не выпуская из виду его сутулую спину, молча побежала следом.

Девочка пересекла коридор, юркнула в одну из комнат и попыталась закрыться на ключ, но не успела, – бандит распахнул дверь ударом ноги, набросился на беглянку и, повалив на ее пол, стал стаскивать с нее сорочку. Тонкая шелковая ткань поддалась и затрещала. Девочка брыкалась, кричала и плевала в уродливое лицо. Веселый Жан разозлился и сцепил свои широкие пятерни на ее худеньком горле. Габриэль стала задыхаться. Фехтовальщица подскочила вовремя и одним, много раз просчитанным в уме ударом загнала точеное лезвие кинжала в согнутую спину. Руки бандита ослабли, он обмяк и рухнул прямо на девочку, придавив ее собой. Женька тотчас отвалила его в сторону, поставила Габриэль на ноги и, сунув ей свой плащ, велела уходить.

– Спрячься где-нибудь, – сказала она, – и не вылезай, пока мы не уедем. Ты поняла меня?

– А Маргарита?

– Ее судьба теперь в руках Бога.

– Я без нее не уйду, не уйду!

– Беги сейчас же отсюда, дура, а то прирежу тебя, поняла! – замахнулась окровавленным кинжалом фехтовальщица.

Девочка отшатнулась и с испугу едва сама не выпрыгнула в окно, но Женька удержала ее и помогла спуститься вниз на простыне, которую сдернула с еще теплой кровати. Как только Габриэль скрылась за углом дома, фехтовальщица расстелила простыню на полу, скинула в нее первые попавшиеся вещи – золотой подсвечник, кувшин, какую-то одежду из ларя, завязала и потащила вниз.

По всему дому продолжали слышаться, то отчаянные, то ликующие крики. Внизу валялись тела убитых и умирающих охранников. Неестественно запрокинув свою «птичью головку», безмолвно лежала в луже крови Лизи. Жослен сидел на полу и перевязывал тряпкой раненую ногу. Прикрывая всем своим полным телом испуганного мальчика, сдавленно подвывала какая-то женщина в углу.

– Кто? – кивнула на них фехтовальщица.

– Повариха с сыном, – ответил Жослен. – Мужа ее сразу подрезали, как только начал кочергой махать.

– Кто?

– Тулузец твой. Если б не он, этот толстяк меня бы враз прикончил.

– Остальные где?

– Вещи тягают и тайник ищут.

Тайник скоро был найден. Проспер и Кристиан вытащили сундук в зал, куда собиралось награбленное добро со всего дома. Женька бросила свой узел на пол и спросила Кристиана:

– Что с Маргаритой?

– Не знаю. Жакерия в спальню побежал.