Фехтовальщица

– Как… за Фофаном? А ребенок? Она потеряла ребенка?

– К счастью, нет, сударыня! Ребенок теперь будет благополучен, только умоляю вас, не трогайте больше мою дочь, госпожа!

Но Женька не вняла мольбам Бушьера и направилась в «Ладью». Кристиан посоветовал зайти с задних дверей, чтобы не маячить на публике, и сам вызвал Шарлотту. Та, увидев фехтовальщицу, тоже, как и отец испуганно заморгала ресницами, но Женька успокоила ее, сказав, что пришла только проведать.

– Как ты согласилась выйти за Фофана, Шарлотта?

– Я устала, госпожа. Это тяжело – быть хозяйкой своей судьбы. Потом эта история с «Божьей птичкой»… Мне повезло, что батюшка нашел деньги, чтобы откупиться от плетей, а то бы я не знаю, что было бы с ребенком. Простите, но мне пришлось сказать, что вы мне угрожали.

– Ерунда, забудь. Что там с Матье?

– Да, Матье приходил, но он сейчас без места, без денег, живет у какой-то вдовы.

– А если я достану вам денег, уйдешь с ним?

– Куда, госпожа?

– Какая разница? Он тебя любит и он отец твоего ребенка. Вам надо быть вместе!

– Не знаю, госпожа, я теперь ничего не знаю…

Шарлотта заплакала. Женька посмотрела на нее с сожалением, но не стала больше ее терзать, обняла на прощание и ушла.

По возвращении во Двор Чудес Проспер рассказал Герцогу о походе с фехтовальщицей. Тот, сам натерпевшийся в юные годы от своего хозяина, от души посмеялся над беднягой Клеманом, похлопал Женьку по плечу и предложил ей войти в Совет по подготовке к налету.

В группу были добавлены еще два «барахольщика» – Трюха и Шило, которым вместе с фехтовальщицей предстояло собирать награбленные вещи и складывать их в бочки из-под вина. Чтобы провезти все это в город готовились два воза. Вся группа после ограбления должна была разделиться на тройки и вернуться в Париж разными дорогами, чтобы не вызвать подозрения у городских заставщиков. Сторожить возы, когда все уйдут на дело, взяли Жан-Жака и Табуретку. Оба были чрезвычайно этим довольны. Табуретка сразу же принялся точить свой нож, а Жан-Жак ловил каждое слово, когда Кристиан наставлял его, как вести себя во время дела.

Налет назначили на ранее воскресное утро. Никто, кроме Проспера, которому больше всех доверял Герцог, и Жослена, что уже ждал всех на месте, до последней минуты не знал, чей дом будет ограблен. Участников налета это волновало мало, а остальным обитателям Двора Чудес давало возможность сохранить целым свой язык, которым, по рассказу Жан-Жака, как-то поплатилась Дениза, сболтнув по глупости о похожем деле своей сестре – девице из «Красного чулка». Девица, конечно, поделилась этой тайной с одним из клиентов, которым оказался солдат из Фор – Крузе. Он доложил офицеру, и Марени сумел взять любимца Жан-Жака и младшего брата Кристиана, бандита по имени Арно Волк.

Рука Господа

В воскресенье на рассвете все участники будущего грабежа встретились в предместье Парижа в стороне от дороги, ведущей к Реймсу. Было морозно, и каждый в разной степени подогревал себя яблочной водкой, взятой во флягах. Женька водку не пила, и не только потому, что еще надеялась сберечь будущего ребенка, – ей не нужно было, чтобы что-нибудь помешало ей сконцентрироваться, поэтому в ее фляге была вода.

Все еще раз обговорили детали нападения. Веселый Жан, выпив, основательно повеселел, лихо отдавал распоряжения направо и налево, а фехтовальщица смотрела на его широкую спину, – смотрела пристально и холодно, видя в ней только некую отвлеченную мишень. «Рука Господа направляет вас, – вспомнила Женька слова Клементины. – А почему бы и нет?» Ее не интересовало сейчас, с какой целью Клементина говорила эти слова, главное, что они поддерживали фехтовальную решимость и давали уверенность в том, что она все делает правильно.

Веселый Жан отдал приказ, и вся группа свернула на дорогу, ведущая в сторону Марны к назначенной для налета вилле. «А если это дом графа д’Ольсино?» – подумала девушка и даже обрадовалась. Завершить дело возмездия разорением его преступного логова показалось ей вполне логичным, однако на одной из развилок возы направились в другую сторону, и намеченная для налета вилла вскоре показалась среди деревьев. Это было не менее роскошное строение, но не дом покойного графа.

Округа полнилась спокойствием. Было еще очень рано, однако из трубы дома вился легкий дымок.

– Это еще что? – нахмурился Веселый Жан и остановил обоз.

– Надо сходить узнать, – предложил Рони.

– Тише! Вон Жослен ковыляет.

Жослен, перебежками добравшись до своих, пояснил ситуацию:

– Дочь хозяйки вчера приехала с сестрой.

– Хм, с охраной? – спросил Проспер.

– Двое парней и служанка. Экипажа нет, верхами прискакали.

– Где они?

– Бабы спят, охранники на кухне жрут вместе с конюхом, здешние двое в зале сидят.

Проспер и Кристиан переглянулись.

– Чепуха! Осилим, – уверенно сказал Тулузец.

– Это еще не все, – оглянулся на дом Жослен. – Епископ здеся.

– Какой епископ?

– Из Реймса. Тоже вечером прибыл. Три охранника и слуга.

Проспер присвистнул.

– Семь охранников… Тулузец…