Фея некромантской общаги

Однако потом, решив, что братья вернуться вряд ли успели, а Кронов все-таки профессор и маг, вошла. Кронов был не только магом, но и вампиром-аристократом, поэтому отношение ко всем средствам магического обольщения у него было особое. Проще говоря, Генрих Викторианович распознавал такие вещи моментально и обладал иммунитетом.

— Я надеюсь, за вами не мчится полдеревни поклонников? — Кончик носа вампира слегка дернулся, принюхиваясь. — Поищите у себя в сумке, что дала Манефа, нейтрализатор. Ауховна наверняка все предусмотрела, а положила еще больше. — Он улыбнулся, сидя в гостиной, когда Марья туда вбежала. Видимо, шутку про поклонников Кронов ввернул, будучи под впечатлением от очередного романа, которым сейчас постукивал по руке. Обложка с красоткой, вокруг которой толпились мачо в расшитых камзолах, а в углу стайка бледных девиц не у дел злобно на это смотрела, очень подходила к ситуации.

Мария Спиридоновна хорошее настроение профессора не разделяла. Конечно, полдеревни за ней не гналось, но один настойчивый поклонник все же имелся. А еще у этого местного красавчика имелись поклонницы, так что заголовок книги «Неправильный выбор — это смертельно» тоже навевал недобрые мысли.

— Я ведь флакон-то разбила нечаянно, — с опаской косясь на входную дверь, сообщила она профессору.

— Учитывая, что мы до сих пор не в осаде, ничего страшного. Главное, чтобы концентрат ни на кого не попал. А вы сейчас все смоете. Из воздуха он тоже выветрится, ну и одежду надо почистить. — Кронов считал, что Марья просто выронила флакон в безлюдном месте.

— Он на местного парикмахера, кажется, попал. — Марья жалобно смотрела на профессора.

— Не преувеличивайте. — Генрих Викторианович склонен был полагать, что Марья сгущает краски: вероятно, парень просто вдохнул запах, но сейчас проветрится, и все пройдет.

Подумав, что Кронов, возможно, прав, наша начинающая соблазнительница чужих парикмахеров собралась в отведенную ей комнату, чтобы отмыться и нейтрализовать духи. Но громкий вопль с улицы заставил ее шарахнуться к Кронову и испуганно вцепиться в лацканы его пиджака.

— Похоже, и правда попало. — Профессор осторожно отцепил от себя пальчики Марьи, усадил ее в кресло и, подойдя к окну и аккуратно отодвинув занавеску, глянул на улицу. Мужской силуэт за кустами был прекрасно виден на фоне едва начинающего темнеть неба.

В надежде, что прекрасная незнакомка все же поймет, что он самый лучший, Антуан не кинулся ее догонять. Рассудив, что милая дама, засмущавшись от собственного счастья, не может так просто подарить свою благосклонность незнакомцу, он решил произвести впечатление и просто пошел следом, чтобы узнать, где она живет. По дороге наш Ромео сочинял серенаду. Поэт из него был еще хуже, чем парикмахер, а, как потом убедились все в округе в тот вечер, певец он был не менее отвратительный.

— О богиня, я не узнал твое имя.

Выйди ко мне, поцелуй подари мне…

Голосил он настолько громко, насколько мог, чтобы наверняка донести свое послание до прекраснейшей леди. Леди, сжавшись в кресле, зажала уши, а Кронов морщился от оглушающих звуков и, улыбаясь, раздумывал, выйти или подождать, когда это «орало» заткнут недовольные соседи. Вопли не утихали и в особо экспрессивных местах срывались на визг, певцу явно не хватало дыхания.

— Вы не знаете, что произошло и кто там так орет? — В гостиную вошла хозяйка дома. — И почему он вопит у нашей калитки?

— А это ваш местный парикмахер. Решил обаять Марию Спиридоновну и начал с серенады. — Вампира ситуация забавляла, тем более он прекрасно знал, что в случае реальных неприятностей легко разберется.

— Вы бы аккуратнее были, — сочла нужным предупредить Марью хозяйка. — У нас девки его и так поделить не могут, как бы беды не было.

Марья только кивнула, шокированная, а профессор счел нужным ответить:

— Не беспокойтесь, я присмотрю. — Он покосился на бледную Машу и добавил: — И одна больше она никуда не пойдет.

— Я накрываю к ужину, — предупредила их мадам Лисовская и торопливо ушла вглубь дома под истошные вопли…

— В глазах твоих — озерах

Готов утонуть я скоро,

А нежность твоих поцелуев,

Мне еще не доставшись, волнует…

Марья просто не могла не возмутиться:

— Вот почему бы ему не тонуть где-нибудь в другом месте? При чем тут мои глаза?! И целовать я этот эталон местных красоток точно отказываюсь!

Но словно в ответ на ее слова с улицы снова громко донеслось:

— Если ты меня отвергнешь,

Я пойду за тобой на край света.

А если помру от такого,

То ты потом пожалеешь!

Марья только глаза вытаращила от такой логики развития событий. Кронов же, уже не обращая внимания на отвратительное исполнение, с интересом ждал дальнейшего полета фантазии ухажера. Что может быть после смерти, он пока сам не предполагал и даже предположить не мог, что…

— А потом ты родишь мне сына,

И будет в меня он красивым,

И умным в тебя он будет,

Ведь меня оценить смогла ты!

— Офигеть, — только так смогла оценить Марья продолжение сего шедевра. — Я согласна быть дурой и не оценивать этого бабуина с начесом.

Внезапно песня прервалась, послышались громкие и недовольные мужские голоса.